Степан липгарт: Липгарт Степан Владиславович биография и пресс-портрет
Техноромантизм Степана Липгарта | Проект Балтия
Главный редактор журнала «Проект Балтия» Владимир Фролов обозначил два метода трактовки фасада, выраженные в теме номинации. Один метод – модернистский – остался в наследство от XX века: такой фасад прост и чист, он выражен в первую очередь плоскостью. Эта идея еще прозвучит в выступлении Сергея Падалко. Другой же метод, напротив, не боится ни декора, ни орнамента. Именно с традиционной образностью предпочитает работать Степан Липгарт, интерпретируя формы неоклассики и ар-деко на манер XXI века.
Степан озаглавил свою лекцию «Архитектура и ремесло. Техника и искусство». «Еще с института я не могу воспринимать архитектуру иначе как искусство, – признаётся он. – Тогда считались наиболее актуальными деконструктивистские образы: взорванная материя, которая не то разваливается, не то разлетается. Городская ткань при этом то и дело должна была вовлекать или развлекать человека». Сегодня же «маятник моды» вновь повернулся к порядку, вертикальности, ритмичности: «коробка с орнаментом» – один из главных трендов.
Степан Липгарт учился и начинал карьеру в Москве. «Если и есть в Москве какой-то стержень, формирующий целостность города, то это архитектура 20-х годов прошлого века», – заметил лектор. Когда-то «купеческий, размеренный, патриархальный» город, после 1917 года Москва в мгновение ока превратилась в «столицу невиданно прогрессивного государства», переняв многие аспекты петербургского зодчества. Степан убежден, что это «стремительное, но упорядоченное время, знаменующее собой единую волю» лучше всего выражено творчеством Бориса Иофана, автора неосуществленного Дворца Советов и павильона в Париже. Проникшись раннесоветской архитектурной амбицией, Степан Липгарт (совместно с Борисом Кондаковым) учредил архитектурную группу «Дети Иофана». В 2008 году «Дети» провели выставку «Вперед в 30-е!», на чьей афише красовались мечтательные «ворота в прекрасное будущее, которое, как ни парадоксально, было в прошлом». По мысли юных архитекторов, 2030-е будут ознаменованы возвращением к порядку, к ар-деко «и, может быть, к чему-то пострашнее».
Лектор показал слушателям несколько деревянных инсталляций за авторством «Детей Иофана». Вышка спасателей «СТОЛПЫ О.С.ВОД.а», созданная для фестиваля «Города» на «АрхФерме», выражает стремление к порядку и динамике одновременно. «Врата духов» для байкальского фестиваля «Шаман-город» сталкивают антропоморфную вертикальность («стоять на своих двоих») с движением ветра. Наконец, танк «Цветы павшим»: в его траурные ленты-гусеницы вплетены живые цветы, символизирующие «перемолотые машиной войны» души, – таким образом, техническое и сделанное человеком «завязывается в некую драму». Упорядоченным «техноромантизмом» проникнуты и «бумажные» проекты автора: цеппелин-станция, дом-гидроэлектростанция, а также серия вилл.
Степан подчеркнул, что самым ярким способом выражения для него все же является архитектурная фантазия: «Это что-то твое, интимное, что создашь полностью именно ты, и никто это не исказит». Именно посредством архитектурной фантазии Степан рассуждает на важные для него темы, будь то уже упомянутый «диалог техники, природы и архитектуры» (заимствованный из 1930-х) или «героика».
При всей увлеченности Москвой свои первые капитальные объекты Липгарт начал реализовывать именно в Петербурге. Архитектор не скрывает, что многое «взял» у города на Неве (так, его творческий метод многое перенимает от фоминско-рудневской традиции), теперь же пришло время «отдавать». Хотя дом на Дыбенко, носящий имя «Ренессанс», часто называют «московским» – из-за кирпичного колера и сталинской стилистики, многие его элементы цитируют петербургских архитекторов: в частности, ротонда – «оммаж Ивановской улице Левинсона». «Я считаю, что 19-этажный дом – это уже образ не городского жилья, а скорее некоего фаланстера», – продолжил Степан. Сделать такое сверхмасштабное здание более «человечным» может ордер – антропоморфная система. В целом же Петербург, по мнению Степана, «заархивировал XIX век и начало XX», но и одновременно «бросил вызов всему миру Великой Октябрьской социалистической революцией». Эту двоякость города Липгарт выразил в фантазии «Мой Прометей».
Возвращаясь к теме номинации, лектор согласился с Сергеем Чобаном: «Орнамент возвращает архитектуре потерянную художественность».
Самого же Степана «всегда интересовали орнаменты, имеющие массу», которые можно заметить на фасадах домов, спроектированных Liphart Architects для AAG, на 20-й и 12-й линиях Васильевского острова.
На вопрос, что такое архитектура, лектор ответил: «Есть Создатель, Бог, а зодчий – исполнитель воли Его». «Я вижу своей задачей делать что-то большее, чем просто убежище для человека», – дополнил он. По Степану Липгарту, архитектура – это соединение «образов из-за горизонта» с миром прагматики.
Записала Марина Никифорова
Фото: Алиса Гиль
Степан ЛИПГАРТ
Дмитрий ИВАНОВ
Люди 03 марта 2023
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
Гость редакции — петербургский архитектор Степан ЛИПГАРТ
В наступившем году Петербург отметит свое 320‑летие.
Круглая дата — хороший повод поговорить про архитектуру нашего города, как историческую, так и современную. Что в ней самое ценное, что надо бережно сохранять, какие новые дома строить? Наш сегодняшний гость может оценивать петербургскую архитектуру с разных сторон. Он — коренной москвич, потомственный архитектор, окончил Московский архитектурный институт (МАРХИ), почти десять лет работал в столице, затем переехал жить и работать в Петербург.
— Сейчас я не вполне представляю себе взаимоотношения коллег петербургского цеха. Но думаю, что все не так просто. Надо прилагать большие усилия, чтобы пробиться в Петербурге. Это самое умение пробиваться сегодня, к сожалению, порой важнее, чем, например, архитектурный талант.
— Это происходит по той причине, что существует деление петербургских архитекторов по поколениям — молодые, средний возраст, старший возраст? Они отличаются своими взглядами на то, как надо проектировать и строить? Или взгляды на профессию определяются не возрастом?
— Очень хороший вопрос. Эта проблема связана не с возрастом архитекторов, а со временем, в котором они жили и формировались. Приведу пример, на мой взгляд, очень показательный. Мне рассказывал о нем старший коллега, поступивший в середине 1950‑х годов в Московский архитектурный институт. Начиналась борьба с излишествами, сталинским ампиром. У студентов, естественно, возникало желание низвергнуть стариков, которые рисовали колонны, ставшие теперь никому не нужными. Молодым людям было невдомек, что большинство этих «ретроградов» были авангардистами.
Если говорить о нынешнем старшем поколении, то, по‑моему, им порой сложно преодолеть печать советского образования.
В 1960 – 1970‑е годы ведь учили, что традиционный город с его уютными улицами и малоэтажностью отжил, а современность — это про микрорайоны, многоэтажки из сборного железобетона, широкие, удобные для транспорта дороги. Модернистский подход, где дом — машина для жилья, грезы Ле Корбюзье, помноженные на советский утилитаризм.
На мой взгляд, модернистская модель города показала свою несостоятельность. Жить в нем удобно, только если у тебя есть машина и ты предпочитаешь проводить свободное время подальше от дома в парке или, к примеру, в универсаме. Но традиционная роль города, как места для общения соседей, места, где люди бы видели друг друга, а не только бесконечные стены с одинаковыми окнами, модернистскому поселению не присуща.
— Но если у людей хватает денег только на студии в многоэтажках?
— В обществе должен сформироваться запрос на среднеэтажную застройку, комфортную среду. Он может появиться с помощью активности архитекторов, агентов по недвижимости, журналистов… Надо набирать квадратные метры за счет увеличения площади застройки, а не бесконечными этажами.
— Когда диктат застройщика был сильнее: в начале ХХ века или сейчас?
— Ответ, на мой взгляд, очевиден. В начале ХХ века роль архитектора и как градостроителя, и как художника была гораздо серьезнее. В Петербурге архитекторы нередко выступали и застройщиками. Что позволяло зодчим строить здания по собственному вкусу и разумению, то есть работать абсолютно профессионально. Сейчас в городе примеры, когда архитектор был бы и заказчиком, и генподрядчиком, мне неизвестны.
Роль архитектора сильно нивелирована, в течение советского времени она неуклонно умалялась. В постсоветское процесс, увы, продолжился.
— И это сказывается на качестве проектов?
— В целом да. Вообще же с разными заказчиками обеспечен и различный результат: для государственного заказчика в первую очередь важно соблюдение всех формальностей, но не конечный облик постройки.
Частный застройщик, как правило, считает архитектуру сферой обслуживания, а архитектора — рисовальщиком фасадов по заданным бизнесом высотным и объемным параметрам. К счастью, в отличие от некоторых самодуров с заказами частных домов произвол застройщика несколько ограничен обильными согласованиями и бюджетом строительства.
— Поговорим подробнее о новом строительстве в историческом центре. Для начала как бы вы определили его границы?
— Большая Невка — Нева — Обводный канал. Исключая часть Васильевского острова, западнее Детской улицы. Центр со всех сторон зажат не масштабной ему застройкой, как пример назову чудовищных размеров комплекс на набережной Большой Невки, рядом с Черной речкой и так называемую «Измайловскую перспективу» южнее Обводного канала.
— Что можно и что нельзя строить в центре Петербурга?
— К счастью, в центре осталось не так много свободных мест.
Надо сто раз подумать, прежде чем начинать там работать. Среди прочего важно регламентировать площадь остекления фасадов, их отделку. Применять природные материалы: кирпич, природный камень, не бояться использовать традиционные для Петербурга высококачественные штукатурки. Никакого металла в большом количестве. Фасады должны быть структурированные и ритмичные, без изломанных линий.
Тогда новые здания впишутся в историческую среду. Пока в достаточной мере отрегулирован, наверное, только высотный регламент. Он по крайней мере сбалансирован.
— Иными словами, нужны правила игры?
— Правила — согласен, игры — нет. В Петербурге должны быть правила.
— А какой жилой дом, построенный в центре в последние годы, вы считаете удачным?
— Дом на набережной Мойки, 102.
— Но он «вылез» из масштаба окружающей застройки?
— Напротив, мне кажется, это редкое попадание в масштаб и характер места.
Кроме того, здание, подобно лучшим петербургским примерам ансамблевой застройки, «рифмует» своих соседей: угловой дом по улице Декабристов и набережной Крюкова канала архитектора Иосифа Меерзона и близлежащий дом Веге.
— Сейчас по вашему проекту строится дом на 12‑й линии. Какое место в нем отводится памятнику деревянной архитектуры — «Дому Бремме», известному своей блокадной аптекой?
— По сути дела, дом Бремме становится доминантой комплекса, его центральной частью. Жилое здание к северу и гостиница к югу от особняка образуют композицию, подчиненную его оси симметрии, подчеркивая его значение. Сами новые здания 5 – 6-этажные, их венчающие карнизы не превышают отметок соседних исторических зданий. Особняк в настоящее время реставрируется.
— У вас необычная биография. Начинали карьеру архитектора в Москве, а затем перебрались в Петербург. Чем вызван такой поворот судьбы?
— Началось все с личной романтической истории, желания изменить свою жизнь.
Чему, конечно, предшествовали восторженные студенческие поездки. Петербург в целом из тех городов, что сосредоточены на архитектуре. Это впечатляет любого, даже неискушенного человека, а молодой архитектор не может не попасть под его обаяние.
— В столице вы успели поработать в НИИПИ генплана. Чем там занимались, опыт градостроителя получили?
— Участвовал в подготовке историко-культурных исследований, мне молодому казалось тогда, что тем самым я как‑то препятствую уничтожению старой Москвы. Окончательно с этой иллюзией пришлось расстаться, когда итогом одной из работ стал снос лицевого сталинского дома с отличной архитектурой. Хотя для понимания исторического города опыт работы в НИИПИ генплана был очень полезен.
Вообще же Москва, как мне кажется, увлекательна в первую очередь своим советским наследием, особенно архитектурой 1930 – 1950‑х годов. Древняя столица, которую новая власть дерзко и безжалостно стремилась перекроить в главный город новой империи.
Самое интересное здесь то, что планы такой перекройки постоянно менялись, но каждый из них поражал масштабом. И ты, вооруженный знаниями, гуляешь по улицам, словно ребус разгадываешь: вот этот домик, выступающий за красную линию, не успели сломать по плану 1935‑го, те фасады из замыслов 1960‑х…
Ленинград развивался, наверное, более последовательно, поскольку амбиции были поменьше, но и здесь захватывает дух, например, от довоенной идеи нового общегородского центра.
— Вы начали творческую деятельность с бумажной архитектуры, создав группу «Дети Иофана»?
— Что стало прямым следствием знакомства с грандиозными планами преобразования советской Москвы, идеями авангардистов: город как столица для нового коммунистического общества, нового человека; замыслами мастеров сталинского ампира о Москве как центре мира с главным зданием Земли — четырехсотметровым Дворцом Советов с монументом Ленину на вершине.
— Мечтали что‑то ампирное построить?
— У нас не было задачи спроектировать новый Дворец Советов. Скорее, воспринять горение, художественную энергию архитектуры, в целом искусства 1930‑х годов, вложить ее в собственное творчество…
— Как вас встретил Петербург в середине 2010‑х годов?
— В Москве о замкнутости петербургского архитектурного сообщества слагают легенды. Столичные старшие коллеги вполне убедительно, да и небезосновательно, рассказывали о том, как здесь не любят пришлых, особенно москвичей.
Впрочем, все оказалось не столь драматично.
— Чем занимались в Петербурге первое время?
— После увлечения советским искусством настало время для плотного знакомства с утонченностью дореволюционного классицизма, изяществом северного модерна. Влюбляли дома Перетятковича, Бубыря, Зазерского и, конечно, Лидваля. Позже дом на 20‑й линии был спроектирован под его влиянием.
— Говорят, что в 30 лет получить заказ на проект многоквартирного дома — редкая удача. Как вам это удалось?
— Желание быть здесь, в Петербурге, привело к знакомству с застройщиком, когда я еще работал в Москве. Но скажу честно: в первом доме, он находится на улице Дыбенко, передо мной стояла задача создания исключительно внешнего облика: фасад и дизайн мест общего пользования. В первом проекте много московского, все, что копилось годами. Я это особенно отчетливо заметил, когда дом уже был реализован.
Бесчисленные рисунки и эскизы наконец получили материальную форму.
— Что вы хотели сказать первым в Петербурге проектом «городу и миру»?
— Два момента: первый — стилистический. Помимо московского сталинского неоклассицизма влиял и ленинградский. Среди прочего — довоенные ансамбли мастерской Евгения Левинсона: гимн пропорциям и устремленным ввысь вертикалям.
Вторая линия — практическая. Человеку достаточно сложно соотнести собственный масштаб с семидесятиметровой громадиной. Если столь высотное здание имеет промышленную или, например, общественную функцию, наверное, этот аспект не слишком критичен. Иное дело — жилой дом, когда житель должен легко понимать, где на фасаде входная дверь, где окно его квартиры, а не чувствовать себя книгой на полке высокого стеллажа. Двадцатиэтажный жилой дом — задача, в общем, почти нерешаемая, но мы попытались. Для приближения масштаба многоэтажки к человеческому мы решили фасад как соподчиненную сложную композиционную систему из вертикальных и горизонтальных членений: эркеров, ризалитов, тяг, обрамлений.
Первый этаж выделен отдельной архитектурной темой и отнесен от высотного фасада. Все это делает восприятие здания гораздо более комфортным, этажи высокой стены не давят, а, наоборот, как бы вырастают, ступенчато уходя ввысь.
Тема оптимального масштаба для жилого дома продолжилась при работе над зданием на 20‑й линии.
— Какая там была задача?
— Это был серьезный вызов. Среда исторического центра — хрупкая и тонкая материя, думаю, для архитектора всегда важно испытывать страх ее испортить. Давать себе любимому публичные оценки дело вредное, но отмечу, что с точки зрения модуля улицы, ее декоративного единообразия, новый дом более близок контексту, нежели его предшественник — здание института 1934 года постройки. Старая постройка представляла собой единую протяженную стену под 120 метров длиной. Мы же разделили уличный объем на две части, в их паузе открывается пространство торжественного курдонера.
Высота уличного фасада также ниже, чем была ранее, — она привязана к карнизу соседнего исторического здания.
— Какую высоту здания вы считает комфортной для человека?
— Оптимальный жилой дом: 6 – 7 этажей. Это масштаб Петроградской стороны начала ХХ века. Каменноостровский и Кронверкский проспекты, улицы, идущие от Александровского сада, — идеальная петербургская среда для жизни.
— Но вы же проектируете и намного выше?
— Действительно, приходится заниматься труднорешаемой задачей. Но из шести жилых домов, спроектированных мной в Петербурге, три имеют высоту до 9 этажей. По-хорошему, такая высота представляется мне предельной для комфортной жилой среды. Причем девять этажей — это высота акцентов, а не рядовых зданий. Все, что выше, уже, конечно, компромисс.
— Но кроме высоты важно учитывать окружение. Ваш дом на Малоохтинском проспекте, 8, разве не уплотнительная застройка?
— Эта постройка, мне кажется, не должна испортить окружение.
Застройка к югу от улицы Помяловского образует целую систему жилых дворов, а участок проектирования, наоборот, был чужеродным включением промышленной зоны за высоким забором. Новый жилой дом поддержит фронт застройки улицы и, собственно, вернет этот клочок территории городской среде, сделает его жилым.
— Вас интересует градозащитная проблематика?
— Она мне близка со времен работы в НИИПИ генплана Москвы. Градозащитное движение — элемент здорового правого общества. Но сейчас я не вижу у этого движения больших успехов. Многое сносят.
— Что из последних потерь вас резануло сильнее всего?
— Башня Давида Бурышкина на бывшей территории «Ленэкспо». Угроза сноса здания аэропорта «Пулково» Александра Жука — ни в какие ворота…
— А чем можно пожертвовать в историческом центре?
— Сегодня уже ничем не надо жертвовать, все нужно сохранять.
Включая рядовые корпуса, дворовые флигели и т. д. Городскую ткань надо максимально беречь. Не вижу никакой ошибки в трактовке центра Петербурга как музея под открытым небом, поскольку ничего близкого в России не осталось.
Говорю не про Дворцовую площадь и другие парадные ансамбли. Это очевидно. Речь про рядовую застройку. Требуется скрупулезная реставрация. Город должен развиваться за счет других своих частей.
— То есть надо нагрузить тех, кто застраивает окраины, проблемами сохранения центра?
— Как один из вариантов. Но прежде надо законодательно мотивировать инвесторов вкладываться в исторический центр. Важно, чтобы здесь законы работали главным образом не в интересах строительного лобби, но для сбережения наследия и исторической среды. Высотный регламент — хороший пример отрегулированного законодательства.
— Будучи практикующим архитектором, вы говорите как градозащитник.
Разве в этом нет конфликта интересов?
— Да, конечно, есть. Порой мне сложно разобраться с собственной совестью. Я помогал одной из команд в конкурсе на проект жилого комплекса на месте Ленинградского дворца молодежи. Мне лично это здание не нравится. Хотя некоторые эксперты ценят его достаточно высоко. Могу ли я объективно судить о качестве архитектуры ЛДМ, если предлагал, чем его можно с успехом заменить? У меня нет ответа на этот вопрос.
— Какое место должны занять архитекторы в триаде: общество — бизнес — власть?
— На мой взгляд, архитекторы — часть общества, наша задача привести людей к гармоничной жизни в удобном доме и городе. Архитектор, если он настоящий профессионал, знает этот путь и должен делиться таким знанием с ближними.
Материалы рубрики
28 апреля, 11:34
Рафаил АРОЕВ
21 апреля, 10:18
Дарья ЛЕБЕДЕВА
14 апреля, 11:35
Феодосий АМБАРЦУМОВ
07 апреля, 10:36
Павел КРУСАНОВ
31 марта, 10:57
Павел ГОРЮНОВ
Комментарии
Новости СМИ2
Степан Липгарт
Степан Липгарт
информация:
Архи.
ру Тексты:10.03.2023
Степан Липгарт спроектировал два дома на двух небольших земельных участках, расположенных в районе Варшавского вокзала, который сейчас интенсивно застраивается. Сайты расположены близко, но не рядом друг с другом, и они разные, но похожие: тема одна, но трактуется по-разному. В этом выпуске мы рассматриваем и сравниваем оба проекта.
17.01.2023
Конкурсный проект Степана Липгарта – элитный жилой комплекс, выполненный в стиле сдержанного классицизма в непосредственной близости от Калужского музея космонавтики, одинаково хорошо отвечает контексту и заданию заказчика. Он в меру респектабелен, в меру подвижен и прозрачен, и даже немного вкапывается в землю, чтобы соблюдать строгие ограничения по высоте, не теряя при этом пропорций и масштаба.
02.08.2021
Проекты вилл в стиле ар-деко Степана Липгарта демонстрируют техническую символику в сочетании с тонкой отсылкой к 1930-м годам. Один из проектов бумажный; остальные рассчитаны на реальных заказчиков: топ-менеджера, коллекционера и девелопера.
15.01.2021
Жилой комплекс ID Moskovskiy на Московском проспекте Санкт-Петербурга спроектирован командой Степана Липгарта в прошлом 2020 году. Ансамбль из двух зданий, объединенных колоннадой, выполнен в стиле обобщенного неоклассицизма с элементами ар-деко.
09.
10.2020
В полной мере осознавая романтический и харизматичный характер кирпичной архитектуры, Степан Липгарт уделил изрядное количество времени проработке темы кирпичного дома в Петербурге и решил две теоремы, предложив башни в стиле американского ар-деко для более высокий жилой комплекс Альтер на Магнитогорской улице и чувственная пластика ар-деко в коктейле с эстетикой лофта для дома на Малоохтинском проспекте.
см. Все тексты Archi.ru / Степан Липгарт
Партнер Архитекторы Archi.ru:
Здания и проекты: новые дополнения
Мегабудка:
Современная архитектура многих стран имеет свои особенности и поэтому легко узнаваема.
Практически везде она опирается на традиции, климатические условия и менталитет людей. Однако видно, что в связи с развитием технологий и современных тенденций архитектура сильно модернизируется. Скажем, мы с большой долей вероятности можем выяснить, какой стране принадлежат следующие здания.
Норвегия | 9 0008 Япония | Ближний Восток | ||
| | | | 9 0186 | |
Дания | Китай | США | ||
| | | | | 9 0161 |
Россия |
Нет понятия современный архитектурный стиль в России.
Во многом это вызвано многократными сменами режимов. Более того, все попытки создать что-то современное и «русское» заканчиваются лубочной стилистикой, подражанием или заимствованием. Не пытаясь переосмыслить или настроить.
Приглашаем вас пересмотреть эту жалкую политику. Данный проект является возможной интерпретацией современного русского стиля в архитектуре. При работе над проектом мы активно использовали Идентификатор русской природы для проверки всех наших решений.
Русская архитектура, какой мы ее знаем
Сначала пройдемся по основным стилям, характерным для Древней Руси, СССР и России. Мы не можем исключить ни одного из них и заявить, что хрущевки, например, не являются национальным стилем только потому, что они вам не нравятся. Все это части культурных слоев, и вы должны учитывать все элементы. Например, многие иностранцы считают стройные ряды недорогого жилья туристической достопримечательностью. А экспериментальный район Чертаново в Москве с его массивными панельными домами часто выступает в качестве декораций для фильмов, что говорит о его ценности.
| 90 160 | Каменное зодчество | Итальянская школа | Теремс | 90 159|||||
| 9 0160 | ||||||||
Модерн | Конструктивизм | Советский модерн 901 61 | Сталинский ампир | |||||
Примерный корпус | сборный корпус | Лужковский стиль | Загородная архитектура |
Характеристика
90 008 Давайте рассмотрим элементы, детали и текстуры отдельно.
При разработке современного архитектурного стиля необходимо опираться на элементы русского зодчества разных периодов. Повторяю, полагаться, что не всегда означает копировать. Что значит принять во внимание.Материалы | Окна | Мозаика | Керамическая плитка | ||
| 90 161 | |||||
Своды | Крыльца | Арки | Арочные фронтоны | ||
| 90 160 | |||||
Орнамент | Купола | Духовки | 900 08 Чувство места |
Планировка города
Мало спроектировать здание, важно создать фирменное пространство.
Несомненно, что современное пространство должно отвечать сегодняшним потребностям. Пространство и городское планирование основаны на уличной сети.
Исторически в Древней Руси города планировались исходя из ландшафта. И улицы, и укрепления были построены, чтобы сидеть на ландшафте. Большое значение имело речное судоходство, решающую роль в городском планировании играла сама вода. Нередко появлялись круги укреплений, что обуславливало использование круговой планировки города. Позже был использован прагматичный план сетки. По мере роста городов многие планировки смешивались, и в этом нет ничего плохого.
Круглый | Веерообразный | 90 008 Сетка | Натуральный | ||
| | | | 90 186 | | |
Москва | Хабаровск | Ростов-на-Дону | Смоленск |
Для нашей цели новый город образует круг, хотя он может иметь любую форму в зависимости от местоположения.
Принципиальным условием является количество проживающих в этой условной единице, которое не может превышать 50 тысяч (если требуется большее количество, единицы складываются вместе, но имеют разную идентификацию). Это максимальное число, идеальное для совместного проживания людей новой формации. Фактически это население одного района Москвы. При сохранении комфортной плотности населения расчетный периметр города составит 10 км, таким образом, в любую точку города можно будет легко добраться без использования автомобиля. Это, в свою очередь, позволяет городу развиваться с ориентацией на пешеходов, что за счет увеличения пешеходного потока повышает рентабельность коммерческих площадей на первом этаже.
| Город: | ||||
| Диаметр: | 3 км | |||
| Площадь: | 700 Га 90 650 | |||
| Население: | 50 000 человек | |||
| Плотность населения в центре: | 400 человек на га | |||
| В средней зоне: | 240 чел/га | |||
| На границе: | 50 чел/га 9016 1 | |||
| | | | | |
Фрагмент: | ||||
| Площадь: | 9 0649 130 га | |||
| Население: | 10 000 человек |
Посмотрим фрагмент.
Все изображения, показанные ниже, расположены во фрагменте. Выбранная нами планировка города представляет собой смесь знакомых планировок, узор меняется от центра к периферии. Это сделано специально, чтобы продемонстрировать, что концепция может быть адаптирована к любому участку и любому ландшафту. Гипотетическому городу даже дали реку не только потому, что большинство русских городов стояло на реке, но и для того, чтобы показать, как меняется планировка города под влиянием природы.
Идея
Большинство людей привыкли к городской жизни и развитой инфраструктуре. И все же русский человек любит проводить свободное время на улице. Дача, огород, рыбалка, грибы, шашлыки, купание, прогулка по лесу. В новом городе есть все. Человек может работать, выходить на улицу и пользоваться всеми преимуществами загородной жизни, имея все это в одном месте.
(инфраструктура, работа, транспорт, культурные развлечения) | Лес (природа, дача, отдых, зеленая среда) | Город в лесу |
Эта концепция включает в себя не только идеологию, технологии и стиль жизни (об этом см.
ниже), но и непосредственную интеграцию природы в городской узор. Поэтому, вне зависимости от выбранной планировки и части города, природа и архитектура переплетаются. На участках сетки чередуются участки природы и архитектуры (таким образом, каждое здание обращено в сторону парка или зеленой зоны отдыха). Везде, где в ландшафте располагаются улицы, здания расположены так, чтобы максимально сохранить существующие деревья.
В народе говорили «вырезать город». Это означало возведение деревянных укреплений, т. е. забора. Так начинался любой город. Из забора, насыпи, стены. Само слово город (город по-русски) произошло от слова забор (ограда по-русски). Он глубоко укоренен в национальном образе мышления. Теперь никто не видит свою территорию без забора. Забор не всегда выполняет защитную функцию, но позволяет обозначить место и ощутить свою принадлежность к территории в созданных границах.
Значит, новый русский город окружен валом. Берма подразумевает не только границы своей территории, самоидентификацию, ощущение избранности и ощущение безопасности, но и вполне функциональна.
Он служит линейным периметральным парком со спортивной функцией. Его длина составляет около 10 км, что очень удобно для проведения соревнований. С вершины бермы открывается величественный вид на город. Внутри у бермы тоже много функций, например, многоуровневый паркинг, где можно оставить личный транспорт и воспользоваться общественным.
Через каждые 350-500 метров в насыпи делаются перерывы, чтобы воздух мог проходить через город естественным путем.
Новый город для сознательных творческих людей с новым менталитетом. Он продвигает идею самостоятельности. Жильцы вносят свой вклад в развитие, выбирают варианты обслуживания и несут ответственность, в том числе материальную, за принимаемые решения.
Экологичный подход к новому городу. Не потому, что это сейчас модно, а потому, что это в долгосрочной перспективе выгодно. Ресурсы экономятся, потому что все процессы оптимизированы.
В каждом дворе есть отдельные помещения для сортировки мусора. Сортировка мусора означает, что люди сами делят свои отходы на 18 категорий.
Кроме того, часть отходов перерабатывается именно здесь. Это позволяет сэкономить на инкассаторской службе. Современные технологии позволяют перерабатывать бумагу и превращать ее в туалетную бумагу на площади всего 2 кв.м. Пищевые отходы можно превратить в компост для удобрения дворовых клумб и овощных грядок. В то время как пластик превращается в гранулы для использования в коммунальном 3D-принтере. И так далее.
Нет необходимости покупать одинаковые бытовые приборы для каждого домохозяйства. Пылесосы, стиральные и сушильные машины, садовая мебель, уличный гриль, велосипеды и т. д. – все это совместно используется членами дома.
При строительстве города земляные работы сведены к минимуму, отсутствуют подвальные и полуподвальные помещения. Это позволяет более бережно относиться к природе и подземным водам и предотвращать загрязнение почвы, что в свою очередь означает разумное использование этих ресурсов.
Здания отапливаются геотермальными тепловыми насосами. Дождевая вода собирается для дальнейшего использования для хозяйственных нужд.
В южные стороны высоких крыш встроены эффективные фотоэлектрические солнечные батареи, обеспечивающие освещение общественных внутренних помещений в ночное время.
На стоянке, расположенной внутри бермы, тепло, вырабатываемое автомобилями, передается на отопление объектов общественного назначения, расположенных на поверхности бермы. При этом земляные стены отлично изолируют.
Частное парковочное место рядом с домом стоит больших денег. Однако парковка внутри бермы для жителей бесплатна.
Широко распространена краткосрочная аренда электромобилей, велосипедов, беспилотных электротакси. В городе есть два трамвайных маршрута. Уличная парковка в черте города платная и ограничена по времени. Кроме того, при въезде в город на автомобиле, отличном от электромобиля, взимается дополнительная плата. Естественно, машину можно поставить совсем рядом с домом, но это стоит значительных денег или разрешено для некоторых категорий жителей.
Новый город бережно относится к природе, сохраняя и перерабатывая ее.
В домах применены энергосберегающие технологии, установлены мусорные баки. Все отходы перерабатываются в самом городе на местных предприятиях. На автостоянке внутри бермы используется система вентиляции с рекуперацией тепла для снижения потребности в отоплении помещений. Широко используется краткосрочная аренда электромобилей, а также сеть велосипедных дорожек и общественный транспорт.
Город отдает предпочтение пешеходам и богатому общественному пространству. Размеры города позволяют пересекать его пешком. От бермы до центра города можно дойти пешком максимум за 15 минут. Так как нет заборов, много маршрутов многолучевые. А крытые торговые галереи на центральных улицах города позволяют прогуляться по защищенной от непогоды улице.
Интенсивный пешеходный трафик способствует развитию торговли на первом этаже, что, в свою очередь, создает рабочие места для самих жителей, мотивирует малый бизнес и повышает безопасность.
В городе есть участки, иногда отдельные помещения, а иногда и целые здания, которые город сдает в аренду своим жителям по минимальной арендной ставке с обязательствами по деятельности.
Такие помещения с удобным подъездом и подведенными коммуникациями используются для небольших мастерских или тихого и безопасного производства. Определяется набор возможных функций. Это способствует развитию внутренней экономики города.
Создание мастерских помогает самозанятости и развитию частной инициативы.
Изделия, изготовленные в мастерских, могут приносить прибыль. Местное производство поддерживает экономику города
Как это может выглядеть?
Это самый центр города – центральная площадь. Его образует ряд зданий: торговый район, администрация, выставочный центр, церковь. Несмотря на прямые углы, географический центр площади — островок природы с пышными деревьями и прудом. Церковь доминирует над площадью, ее архитектура видоизменяется, хотя и остается канонической.
Эта площадь недалеко от центральной, она поменьше, это площадь культуры. Даже зимой есть чем заняться. Перед домом культуры на огромном газоне, на котором летом можно посидеть, растет большая ель.
Зимой его украшают, газон заливают водой и превращают в общественный каток. Для ледяной скульптуры используется фигура Ленина, которая к весне растает.
На одной стороне площади находится многофункциональный культурный центр. Первый этаж представляет собой аркаду — его можно использовать как укрытие в непогоду.
Напротив концертный зал с арочными фронтонами фасада. Стеклянные весы на декоративных элементах — дань уважения нереализованному проекту Мариинского театра Доминика Перро в Санкт-Петербурге.
В городе можно получить диплом, так как есть университет. Архитектура кампуса создает новую среду — город в городе. С задачей создать эту монументальную архитектуру мы обратились к Степану Липгарту.
Небольшие уютные скверы являются центрами культурной жизни окраин. Естественно, везде можно найти широкие тротуары, велосипедные дорожки, избыточное дорожное пространство для гостевых парковок с зарядными устройствами для электромобилей.
Здесь встречаются малоэтажные и среднеэтажные общественные здания и жилые дома.
Безбарьерная благоустроенная среда позволяет инвалидам добраться до любой точки города.
Люди, живущие в домах разной ценовой категории, пользуются одними и теми же дворами. Это помогает предотвратить создание классовых гетто. Практически в каждом доме эксплуатируемые уровни крыши используются как всесезонное пространство для встреч с соседями и проведения массовых мероприятий.
Во дворах расположены коммунальные центры с коворкингом и мастерскими, чтобы жители могли работать недалеко от дома. Прямо посреди двора можно выращивать помидоры, ловить рыбу в пруду, играть в большой куче песка, устраивать пикник, загорать или наблюдать за птицами…
Но, поскольку мы живем в России, а проект нацелен на реализацию, мы включили городские усадьбы – группу усиленных особняков с закрытым внутренним двором, в котором в зависимости от климата может разместиться вишневый сад или виноградники. Каждый дом (а их 4 по периметру) рассчитан на 8 семей, но никто не запрещает купить целый дом.
Однако и здесь, несмотря на отсутствие открытого доступа во внутренний двор, жителей приучают к общению через необходимость делить двор с другими жильцами и уважать общие интересы.
Малоэтажные бюджетные дома объединены в кохаузинг для стимулирования добрососедских отношений. Бюджетность не влияет на качество жизни. По сути, каждая квартира представляет собой таунхаус с мансардным окном. Здесь, как и везде в городе, есть крытые общественные пространства (перед каждым домом просторная терраса с уличной печью).
Отдельные жилые дома также имеют общий двор. Проект включает общественные теплицы в аренду, общественную костровую площадку, чтобы соседи могли собираться вместе, но могут существовать и частные сады. Сами дома интересны тем, что в них используется стандартная конструкция с разной отделкой. Сердцевиной каждого дома является печь. За счет асимметричного плана и случайного расположения на участке пространство остается сбалансированным, но ощущается разнообразным.
Через город протекает река.