Картинки буржуазия: D0 b1 d1 83 d1 80 d0 b6 d1 83 d0 b0 d0 b7 d0 b8 d1 8f — векторные изображения, D0 b1 d1 83 d1 80 d0 b6 d1 83 d0 b0 d0 b7 d0 b8 d1 8f картинки

Содержание

цены, меню, адрес, фото, отзывы — Официальный сайт Restoclub

Посещали данный ресторан 15.12.2020 вдвоем с подругой. Время 17.00.
Очень приятный интерьер, удобные кресла.
Помимо нас, был занят только 1 стол в это время. К 19.00 ресторан почти весь заполнился.
Мой заказ:
-Куриный паштет: восхитительный, нежный, ягоды малины, немного вроде малинового варенья .
Очень вкусно. Однако- хлеб совершенно неожиданно, подали толсто нарезанным и не тостом.
На наш вопрос, любезно предложили сделать тост, стало получше. Думаю, что паштет всё-таки надо подавать с тостом,
В толстой мякоти хлеба теряется вкус паштета.

-Теплый салат с копченым угрем: разочаровал. В описании не прописано, что присутствуют листья салата ромейн, ну и пусть будут,
они были вкусными кстати, чуть припущенные, однако! , белая часть листа- середина, которая обычно выбрасывается, была добавлена в салат в гораздо бОльшем количестве чем самих листьев. Эта часть листа имела вкус вареной капусты, и похрустывала.
Подруга говорила, что в прошлое ее посещение, салат ей понравится, и этих «белых частей листа» почти не было.

-Лосось со шпинатом, спаржей и соусом из копченого масла: подали с пюре- очень нежное воздушное, вкусное.
лосось был чуть теплым, как будто внутри и не прожаренным, что дало ту типа самую нежность и сочность. Я бы предпочла более прожаренный вариант. Лосось как будто разморожен был и подогрет, а так же он был подкопченным, что не было указано в меню.
Кстати в салате с угрем , где указано про копченого угря – вкуса копчения как раз таки я не ощутила. А тут явновыраженный.
После разговора с официантом, признали, что , что да лосось подкопченный. Так же рыба была полита довольно плотным, почти безвкусным белым соусом, тем самым копченым маслом видимо.
Я считаю, что соус должен быть подан отдельно. Все эти заливки только скрывают истинный вкус продукта. Думаю, поэтому и залили, чтобы копчености не ощущалось. У каждого человека разные ведь вкусовые рецепторы, кто то может и не обратить внимание.

— Груша с трюфельной карамелью, макадамией и мороженым из карамелизированного шоколада: я не любитель десертов, однако решила попробовать.
Кусочки груши были скрыты под слоем чего то, и сверху посыпана стружка. Сперва, я подумала, что это стружка старого кокоса, залежавшегося.
Подруге на вкус тоже так показалось. Однако официант сказал, что это орех макадамии.
Я ела и не раз эти орехи, и знаю, что бывает попадается орех, вроде бы хороший на вид, а на вкус оказывается нет, приходится извините, выплевывать.
Видимо такой плохой орех и попался. Что конечно не допустимо для ресторана такого уровня. Мороженное напоминало прохладный мусс. Не вкусно.
Десерт заменили на «Те Гуанинь с яблоком, фисташкой и сорбетом из ананаса и кардамона» — много чего намешано, красивая подача, вкусно.
Попробовала у подруги десерт «Помело с карамелью, юдзу и мускатным орехом»- думаю он самый лучший -освежающий, легкий, не сладкий.

В ресторане очень громкая музыка, оказалось это играет радио, неужели не сделать свой хороший плей-лист? Несколько песен были ну просто раздражительные, по просьбе нашей,радио переключили на другое, не особо лучшее. Поговорить спокойно, не получается, тк музыка реально орет, причем , чем больше становилось народа, тем музыка становилась громче. Зачем ? ни пообщаться, ни обсудить что то, только это бум бум орущее. Это ресторан или бар, или ночной клуб?
Что это за мода.. это просто невозможно выносить, хочется сбежать.

Еще один момент был с меню. Либо вы ставите только Q-код и меню не даете, либо если даете меню , то не надо его тут же убирать.
Был пустой ресторан, ну почему не оставить нам одно меню, тем более что мы не выбрали еще горячее.
Короче, меню постоянно забирали, как будто был дефицит меню.:) что неприятно.

Сомелье порекомендовал вино, мы остались довольны. И ценой и качеством.

В целом, ресторан однозначно рекомендую к посещению, сама еще прийду пробовать мясные блюда , тк такое вы вряд ли «изобразите» дома на кухне! Необычная подача, вкусы..
да, порции не большие, однако было достаточно заказанных блюд, тк пока это все рассмотришь, распробуешь, уже и насытишься:)!
Возможно, в меню надо прописывать более подробно состав блюд и были бы уместны хорошие картинки блюд..
То что озвучивает довольно быстро официант, что входит в состав блюда, ну как то сразу и не понять/воспринять
Так же прошу заметить что , Все, что было заказано — было съедено! Кроме груши.
Больше всего понравится паштет из куриной печени.

Немного об обслуживании. При пустом ресторане, официанты как будто нас не замечали. Постоянно, если что нужно, с поднятой рукой как школьник сидишь.
Однако, когда подруга была тут с компанией- были и женщины и мужчины, официанты ,как она говорит, от них не отходили. Официанты думают, что только мужчины могут платить? Наш счет на 10140 тр может и не очень большой для такого ресторана, но уж явно и не маленький, и двух девушек при пустом ресторане , можно было бы обслуживать получше. Чаевых я не оставила.Хотя всегда оставляю.

Не все блюда сфотографировала, но то что есть прилагаю

Желаю успеха ресторану!

Буржуазные ценности возвращаются в Германию | Культура и стиль жизни в Германии и Европе | DW

Немецкие журналы мод уже наперебой расхваливают новый образ леди, однако беглый взгляд в респектабельные районы Берлина позволяет убедиться, что еще не все успели перенять этот стиль. Жительницы немецкой столицы никак не могут расстаться с более удобной повседневной одеждой, а чопорный облик «бизнес-вумэн», который вот уже последние несколько сезонов доминирует на подиумах, пока можно встретить только в деловых районах города.

»Бизнес-вумен» по-немецки

Однако небольшие веяния в моде все же есть. Берлин, традиционно не признающий никаких авторитетов, все чаще проявляет буржуазные черты. И это притом, что существование буржуазии как класса эксперты отвергают.

«Элементы буржуазии исчезли в немецком обществе после Второй мировой войны, — поясняет один из законодателей моды Петер Випперман (Peter Wippermann). — Их место занял средний класс».

Однако за последние два-три года буржуазные ценности приобрели новый статус, превратившись в своеобразный образ жизни, полагает эксперт. Морали и устои, зачатки которых лежат в прошлом, были открыты заново и возведены на новый уровень.

Бегство от действительности

Спокойствие — в роскоши?

Рыночные эксперты и законодатели моды считают, что возрождение буржуазного стиля имеет чисто экономические причины. В условиях возросшей безработицы люди пытаются создать островок надежности и уюта. Они окружают себя дорогими вещами, такими, как серебряная посуда или эксклюзивная мебель.

Чем, как не возросшим желанием уйти от действительности, можно объяснить возросший спрос на курсы танца и этикета и все более частые призывы увеличить число элитных школ? Люди устали от «среднего класса», им хочется привилегий и позиции в обществе.

Возвращение к истокам

Так чем же объясняется этот внезапный интерес к буржуазным ценностям? Может, это просто модная причуда в стиле «ретро»? Признак неоконсерватизма или же стремление найти ориентир во времена социальной и экономическое нестабильности?

«За всем этим стоит обоснованный страх среднего класса потерять свою позицию в обществе, раствориться, — говорит Йенс Йессен (Jens Jessen), журналист газеты Die Zeit, — поэтому люди и стараются приобрести как можно больше атрибутов того, что позволит им эту позицию закрепить». Основной упор идет на истоки.

Еще одной причиной возрождения буржуазных привычек журналист считает желание выделиться, отличиться.

«Мне кажется, возвращение к буржуазным ценностям — это альтернативный образ жизни, отличающий его последователя от окружающих», — вторит ему Випперман. Постепенно возникает новая общественная прослойка, считает он, пока достаточно немногочисленная. Но движение к классово организованному обществу налицо.

Взгляд политиков

Политические эксперты настроены более решительно. Для них возрождение моралей и ценностей буржуазного общества — признак торжества «старой школы». Такое толкование событий они с радостью переносят в политическую повестку дня.

Дисциплина и гражданская ответственность — вот добродетели, на которые делают ставку представители консервативного блока. Они призывают общество к благотворительной деятельности и общественной работе, что, учитывая сложившуюся обстановку, не так уж и плохо.

Государство на мели

По мнению Йессена, причина «буржуазного» феномена кроется в том, что финансовые возможности государства в социальной сфере практически исчерпаны. «Мы больше не можем требовать щедрых социальных льгот, которые долгое время воспринимались обществом как должное, — говорит журналист, — не исключено, что в будущем они значительно сократятся или исчезнут вообще». Нужна новая перспектива, считает он, которую следует развить из традиционных идей об уверенности в собственных силах.

Как бы то ни было, буржуазные устои, объявленные в свое время несуществующими, возродились. Будь то просто новомодное течение или неоконсервативное направление в политике, возвращение к традиционным буржуазным ценностям отражает растущую неуверенность в обществе и страх перед будущим.

(юс)

Расстановка классовых сил: пролетариат, крестьянство, прослойка, мелкая и крупная буржуазия

В отличие от царской России все коммуникации, необходимые для вывоза сырья, уже построены, и построены при Советской власти. Поэтому Запад не только не заинтересован в развитии промышленного производства на территории СССР, но и всячески препятствует этому. Компрадорская буржуазия, стоящая у власти, извлекает максимальные прибыли именно на распродаже природных богатств и заинтересована только в углублении колониальной зависимости и деиндустриализации страны.

Поэтому наблюдается распыление промышленного рабочего класса, в отличие от процессов его концентрации в начале века. Отрасли глубокой промышленной переработки — машиностроение, электронная промышленность и другие наукоемкие производства — обречены нынешним режимом на вымирание.

Высокой остается концентрация промышленного пролетариата лишь в сырьевых отраслях, металлургии, энергетике и на транспорте.

Ряды непромышленного пролетариата сегодня составляют наёмные работники бюджетной сферы (медицины, образования, коммунального хозяйства и др.), наёмные работники мелких предприятий и прочие группы населения, вынужденные продавать свои рабочие руки.

К пролетариату следует отнести и ту часть огромной резервной армии безработных, которая еще стремится найти работу.

Пролетариат (промышленный и непромышленный) составляет около половины всего самодеятельного населения СССР.

Крестьянство является вторым по численности после пролетариата классом. В подавляющем большинстве это работники коллективных хозяйств (бывших колхозов и совхозов).

Мелкая буржуазия представлена в основном сферой розничной и мелкооптовой торговли, высокооплачиваемыми чиновниками, а также хозяевами мелких предприятий и высокооплачиваемым персоналом, обслуживающих крупную буржуазию. Это третий по численности класс.

Крупная буржуазия — суть компрадорская (читай – колониальная) буржуазия, наживающаяся на распродаже богатств, созданных при Советской власти. Крупная национальная буржуазия — мираж, созданный воображением мелкой буржуазии.

Социальная прослойка неоднородна. Это – мелкое чиновничество и низкооплачиваемые специалисты, состоящие на службе у непосредственно компрадорской буржуазии, деклассированные элементы, и лица свободных профессий.

БУРЖУАЗИЯ

Алтайский край

Амурская обл

Архангельская обл

Астраханская обл

Белгородская обл

Брянская обл

Владимирская обл

Волгоградская обл

Вологодская обл

Воронежская обл

Еврейская АО

Забайкальский край

Ивановская обл

Иркутская обл

Кабардино-Балкарская респ

Калининградская обл

Калужская обл

Камчатский край

Карачаево-Черкесская респ

Кемеровская обл

Кировская обл

Костромская обл

Краснодарский край

Красноярский край

Курганская обл

Курская обл

Ленинградская обл

Липецкая обл

Московская обл

Мурманская обл

Нижегородская обл

Новгородская обл

Новосибирская обл

Омская обл

Оренбургская обл

Орловская обл

Пензенская обл

Пермский край

Приморский край

Псковская обл

Респ Адыгея

Респ Алтай

Респ Башкортостан

Респ Бурятия

Респ Дагестан

Респ Карелия

Респ Коми

Респ Марий Эл

Респ Мордовия

Респ Саха

Респ Северная Осетия — Алания

Респ Татарстан

Респ Тыва (Тува)

Респ Хакасия

Ростовская обл

Рязанская обл

Самарская обл

Саратовская обл

Сахалинская обл

Свердловская обл

Смоленская обл

Ставропольский край

Тамбовская обл

Тверская обл

Томская обл

Тульская обл

Тюменская обл

Удмуртская Респ

Ульяновская обл

Хабаровский край

Ханты-Мансийский АО

Челябинская обл

Чеченская респ

Чувашская респ

Ямало-Ненецкий АО

Ярославская обл

историк комментирует мифы о хиппи – The City, 15.08.2019

15 августа исполняется 50 лет самому известному музыкальному фестивалю в истории рока – Вудстоку. Он неразрывно связан с движением хиппи, вокруг которого за долгие годы сложилось множество мифов и легенд. Собрали главные современные стереотипы о субкультуре с лозунгом «Make love, not war!» и попросили развенчать их (или подтвердить) доктора исторических наук, директора Фонда изучения США имени Франклина Рузвельта при МГУ Юрия Рогулева.

Ездили на фургончике Volkswagen, играли на гитаре и ходили в походы

Фото: Ralph Ackerman/Getty Images

Да, верно, но здесь все намного глубже. Дело в том, что хиппи пытались наладить альтернативный образ жизни. Они создавали коммуны со своими порядками, которые касались многого: одежды, транспорта, который они использовали, отношения к окружающим. Что касается гитары, то, конечно, они играли. Хиппи вообще увлекались рок-н-роллом – музыкой протеста. И это неудивительно, ведь хиппи – движение протеста. Для примера – фестиваль в Вудстоке, где собрались сотни тысяч человек. Кстати, эта деревушка до сих пор существует. Там еще живут престарелые хиппари, увешанные значками и сувенирами.

Не брились, ходили грязные и с длинными волосами (часто с цветочным венком на голове)

Фото: Michael Ochs Archives/Getty Images

Да, абсолютная правда. Но все это укладывается в систему альтернативного образа жизни. Они не ходили в наглаженных рубашках с галстуками или в накрахмаленных блузках, как вся буржуазия. Они предпочитали простую одежду, даже драные джинсы. Нужно понимать, что движение хиппи в Америке существовало тогда, когда только появилась теория общества потребления. В то время все было дешево, и у населения были деньги, чтобы все скупать. Хиппи отрицали культ потребления: они понимали, что это фетиш. Их стиль в одежде, длинные волосы, не всегда опрятный вид – это форма протеста.

Курили травку, популяризировали употребление психоделиков и практически всегда были под кайфом

Фото: John Minihan/Express/Getty Images

Не совсем верно. У The Beatles есть песня Lucy in the Sky with Diamonds, где музыканты рассказывают об эффекте ЛСД, но не только хиппи употребляли, вся молодежь в целом. В то время вообще трудно было найти представителя молодого поколения, который бы не пробовал вещества либо в школе, либо в университете, так что категорически нельзя сказать, что именно хиппи популяризировали употребление наркотиков. Такая культура была везде.

Занимались групповым сексом без обязательств

Фото: Ralph Ackerman/Getty Images

Да, это верно. Эпоха хиппи совпала с периодом сексуальной революции на Западе, и они считали секс символом новой жизни. При этом хиппи жили коммуной. Подобное поведение было протестом против буржуазного общества, буржуазной семьи, буржуазного порядка и капитализма как системы угнетения. Отрицание всего перечисленного – суть молодежного протеста. У всего этого есть предыстория: хиппи – это поколение бэби-бумеров. Сразу же после Второй мировой войны в 45-50-х годах родилось очень большое количество детей. Причем рождаемость резко подскочила не только в США, а во всем мире. Но в Америке особенно: условия были благополучнее. И к 60-м годам поколение бэби-бумеров стало непропорциональным по отношению к другим категориям населения – их стало слишком много. Все они одновременно заканчивали школы и поступали в ВУЗы. Общество оказалось к этому не готово: в школах были переполнены классы, в ВУЗах не было общежитий и стипендий. Система образования не выдержала такого демографического бума. На фоне богатой буржуазной Америки молодежь оказалась дискриминированной категорией: они не могли учиться, студенты вынуждены были снимать квартиры, работать, а из-за этого теряли учебу. В итоге они оказывались на улице и без работы. На фоне этой исторической ситуации и родилось движение протеста.

Были безработными маргиналами и скрывались от военкомата, чтобы не служить в армии

Фото: Carl Iwasaki/The LIFE Images Collection via Getty Images/Getty Images

Конечно, это правда, но не только хиппи так делали. Все, включая Билла Клинтона, косили от армии, не желая поддерживать агрессию США во Вьетнаме. Будущий американский президент даже уехал учиться за границу ради этого.

Пытались сделать мир чуточку лучше

Фото: Ted Streshinsky/CORBIS/Corbis via Getty Images

Пытались, вспомните их лозунг «Make love, not war». 1960-е годы в Америке вообще связаны с активизацией молодежного движения, которое принимало разные формы и имело разные цели, но одним из наиболее мощных было студенческое сообщество: в нем состояли тысячи студентов. Сначала они выступали за демократическое общество. Вторая волна была связана с движением против войны во Вьетнаме, третья – с борьбой против расизма и расовой сегрегации. Хиппи были наиболее радикальными участниками этого студенческого движения. Хотя были и совсем радикалы, которые стремились свергнуть действующий строй, а хиппи все-таки просто пытались построить альтернативное общество.

Открыли миру Гоа и Ибицу

Фото: Sarang Pande

Не думаю, что хиппи их открыли. Это заслуга европейского движения. Американцы не выезжали на заграничные курорты, а уж тем более хиппи. Они по Америке путешествовали и пытались создавать в разных частях континента свои коммуны. Все, что происходило в других странах, связано с общемировым подъемом молодежного движения, особенно антивоенного. Тогда вообще молодое поколение было на острие. Причина такая: ультралевые европейские философы и социологи были без ума от культурной революции в Китае, от маоизма и хунвейбинов. Они считали, что в нынешний век, а именно в 60-е годы, молодежь является наиболее революционным классом. Предыдущее поколение – старый пролетариат – обуржуазилось, а вот молодежь – новый авангард.

Любили легкие деньги

Фото: Rolls Press/Popperfoto via Getty Images/Getty Images

Неверно, они к деньгам вообще с презрением относились. Они жили на природе в палатках, питались тем, что Бог пошлет, и побирались. Так что для них деньги не имели особого значения, тем более, что это один из важнейших элементов общества потребления, а они его не принимали.

Ксения Сергиенко

Возможна ли великая американская революция?

Октябрьская революция 1917 года — событие, последствия которого в нашей стране так окончательно и не осмыслены, а отношения к нему разнятся кардинально. Одни считают ее трагедией разрушения страны и государственности, при восстановлении которой погибли сотни тысяч людей. Другие — великой революцией, в результате которой появилось уникальное государство социальной справедливости, победившее фашизм и совершившее прорыв в космос… Стоит ли миру ждать новых революций, или человечество уже исчерпало этот лимит?

Кто «станет всем»

Революции, как известно, бывают разные. Хотя в первую очередь это «всего лишь» смена общественно-политического строя. Как правило, речь идет о «линейном», пусть неспланированном, переходе власти от военной аристократической элиты к «городской», финансистам и буржуазии. Последние, как объясняют историки, не могли забрать власть напрямую у привилегированных сословий и потому возбуждали народное волнение, которое и было главным фактором успеха в борьбе. Причем впервые это проявилось еще в Нидерландах, где буржуазная революция как часть протеста против испанского владычества вспыхнула в 60-х годах XVI столетия.

Заметим, что результатом буржуазной революции практически всегда является некий договор между «власть забравшими» и «власть упустившими». Классическим примером историки считают английскую революцию времен Кромвеля в 1640-1660 годах (ее также называют английской гражданской войной) — там, несмотря на всю жестокость бунта (тогда «мирные» англичане снесли все до одной церкви), в итоге сторонам удалось договориться.

Фото: Reuters

Однако если народные массы настроены на перемены более, чем планировали задумавшие смену строя элиты, их уже не удается удержать. Так произошло во время двух революций, которые получили звание великих, — русской и французской. В обоих случаях буржуазия не смогла сдержать народный гнев — во Франции это привело в диктатуре Робеспьера, в России — к Гражданской войне.

Как пояснил «Парламентской газете» кандидат исторических наук директор научно-образовательного центра в Севастопольском государственном университете Павел Кузенков, специфика русской революции заключается в том, что энергия протеста оказалась настолько мощной, что буквально смела либеральный «режимчик».

При этом русский вариант борьбы за справедливость — тот самый русский бунт, «бессмысленный и беспощадный», основанный на практически религиозном почитании протеста.

Сталин как «гробовщик» мировой революции

Кстати, «кровной родственницей» октября 1917 года стала революция в Германии в ноябре 1918-го. Правда, в отличие от Страны Советов на родине Карла Маркса она захлебнулась, несмотря на всю решительность немецких коммунистов. Произошло это после падения Баварской республики в результате отказа большинства рабочих от внедрения «чисто советской системы» управления. Так испарилась мечта старой гвардии большевиков о мировой революции.

Стоит напомнить, что марксистская идея предполагала не революцию в отдельно взятой стране, а исключительно мировую, иначе нельзя уничтожить капиталистический мир «голодных и рабов» и на его руинах построить всемирный социализм, ядром которого должны были стать Россия как ресурсный источник и Германия как лидер в передовых технологиях.

«В сознании нашего народа эта идея преломилась в квазирелигиозную концепцию построения «царства Божьего» на земле, — считает Павел Кузенков. — Конечно, это была идеологическая манипуляция марксистов — и она удалась! Только Сталин трансформировал марксизм-ленинизм в совершенно другой проект. Его неслучайно Троцкий обзывал главным контрреволюционером. И во многом это соответствовало истине — действительно он стал гробовщиком ленинских идей, взяв курс на построение изолированной Красной империи».

История покажет, что построение огороженного от внешнего мира государства действительно было утопией — долго жить за железным занавесом невозможно.

Уроки 1917-го

Между тем уроки 1917 года в нашей стране усвоены слабо. Показательно, что в год 100-летия русской революции в стране так и не произошло широкого обсуждения уроков Октября в общенациональном масштабе — с участием первых лиц государства, лидеров общественного мнения, политиков, людей науки и культуры, с итоговыми документально закрепленными выводами.

Глава Комитета Совета Федерации по международным делам Константин Косачев согласен с тем, что осмысление событий начала ХХ века до конца у нас не произошло. «В России сильны политические силы, которые идеализируют революцию 1917 года и считают, что она была единственно верным решением для тогдашней России. Я с этим категорически не согласен. Считаю, что Октябрьская революция стала одним из самых трагических событий в нашей истории, после которого Россию искусственно подтолкнули к развитию по ложному и тупиковому пути, по которому мы шли десятилетиями», — заявил он «Парламентской газете».

Один из уроков любой революции — отношения власти и несистемной оппозиции, которая в свое время называлась и декабристами, и разночинцами, и народовольцами, и эсерами, и большевиками. Именно интеллигенция, образованные люди, обижаясь время от времени на свою невостребованность у власти, провозглашают борьбу против режима.

Но тем самым они борются не против власти, а разрушают систему управления государством. А это тот самый край, за которым общество падает в хаос и беспредел.

Есть ли предпосылки возникновения такой ситуации в современной России? Сегодня, как утверждают специалисты, наше общество переживает то состояние, когда гражданская позиция сводится к тезису «Со мной так нельзя!». И гнев уже достигает критических значений. В том числе потому, что демократические процедуры, призванные спускать пар общественного возмущения, целенаправленно дискредитируются по всему миру.

Ситуацию кризиса доверия к итогам голосования ярко иллюстрирует тот факт, что оба кандидата на пост президента США — и Дональд Трамп, и Джо Байден — задолго до выборов 3 ноября 2020 года заранее объявили, что не признают итоги выборов, если они завершатся в пользу конкурента.

Как считает генеральный директор Центра политической информации политолог Алексей Мухин, на территории современной России предпосылок к классической революции, спровоцированной внешним вмешательством, нет. Но революция по внутренним причинам, как считает эксперт, произойти может.

«Эффективные действия властей нейтрализовали большую часть точек внешнего влияния внутри страны. Но есть проблема — перегрузка политической системы России. Социальное напряжение растет и не находит выхода. И здесь нужны не политтехнологические, а политические действия», — заявил он «Парламентской газете».

В частности, утверждает Алексей Мухин, это касается проблем «застывшей партийной системы страны, которая сегодня не дает возможности ни канализировать возникающий протест, ни создавать новых политических деятелей.

«Попытки создать новых «франкенштейнов» политтехнологическими средствами раз за разом проваливаются. И это, честно говоря, тревожные симптомы», — говорит он.

Верхи не могут, а низы не хотят

Между тем как сейчас, так и в прежние века в основе любого госпереворота и любых общественных потрясений лежит известная формула о том, что «верхи не могут, а низы не хотят».

Но, как отмечает Константин Косачев, вместе с развитием коммуникационных технологий и умножением возможностей воздействовать на внутриполитическую ситуацию в других странах к классической формуле про верхи и низы добавляется третий фактор — искусственное провоцирование конфликта в стране извне.

«Оно может быть выраженным или латентным, пассивным или в острой фазе. Нет ни одной страны, где люди были бы полностью удовлетворены действиями властей, и подтолкнуть к конфликту через внешнее влияние вполне возможно», — считает он.

Этим активно пользуются творцы цветных революций. Устраивая их и на постсоветском пространстве, и на Ближнем и Среднем Востоке, и в Северной Африке, и в Латинской Америке, они сознательно или нет выступают внебрачными наследниками идей Маркса, ратовавшего за перевороты по всему миру.

У каждого такого действа есть свои этапы — каждый из них специально для нашего издания расписал сенатор Косачев.

Первый. В медийном и общественном пространстве страны-жертвы начинает транслироваться мысль, что люди живут хуже, чем, скажем, граждане соседних государств. Такая мысль быстро находит отклик, потому что в любой стране есть те, кто разочарован своим уровнем жизни.
Второй. Людям (избирательно) начинают внушать, что в их проблемах виноваты исключительно власти. Их надо сменить.
Третий. Жителям страны внедряют мысль, что власть эта недоговороспособна и ее невозможно поменять демократическим путем. Вывод — надо выходить на улицы и свергать ее насильственным путем.

Интересное примечание — если власть в стране лояльна к внешним игрокам, но реально гнобит свой народ, то обществу уже транслируется мысль, что в государстве все хорошо, что их жизнь в сравнении со странами-соседями чудесна, что пора расходиться по домам. Самый классический пример — Бахрейн времен «арабской весны».

В стране начинались те же события, что произошли в Тунисе, Египте и ряде других стран. Но поскольку в Бахрейне находится самая крупная военная база США в регионе, гражданскому обществу было жестко указано: никаких революций и потрясений, вам это не нужно, не трогайте свою власть.

США: не революция, а саморазрушение

Возможна ли революция в наши дни? Например, великая американская революция, учитывая все то, что происходит в Штатах в контексте активизации движения BLM (Black Lives Matter — «Жизни черных важны»)? Эксперты считают, что это невозможно.

Во-первых, фраза экс-президента Боливии Эво Моралеса о том, что единственная страна, где не может произойти цветная революция, — это Америка, потому что там нет посольства США, по-прежнему актуальна. А погромы, охватившие половину штатов, — это часть бесконтрольной войны элит за власть, которая в отличие от революционеров не ставит своей целью смену политического строя.

Вместе с тем США это может не уберечь. Как считает Алексей Мухин, там происходит стремительное разрушение политической системы, которая не справилась с внутренним социальным напряжением.

По его словам, американские политики не предусмотрели одного — то, в чем они постоянно обвиняли другие страны, приговаривая: «Вот видите, все это происходит не у нас и у нас не может происходить», присутствует на их территории. Как результат — в стране идет разрушение гражданского общества.

«Все, что сейчас происходит в США, — саморазрушение политической системы без признаков возрождения. Это как в организме перед смертью, когда болезнетворные бактерии начинают пожирать друг друга. Но это не излечение, это путь к смерти. Вот это сейчас, увы, и происходит в США», — считает эксперт.

Между тем, как говорят политологи, на Западе идеи Маркса снова начали «отбрасывать тень» — не секрет, что в Европе усиливаются радикальные политические течения левого толка, которых не устраивает положение дел в ЕС.

«Если сегодня кто-то извне решил бы устроить революцию в какой-то из стран современной Европы, это точно получилось бы — радикальные течения легко использовать в такой ситуации как детонатор общественного взрыва. Счастье наших европейских соседей, что этим у них никто не занимается — в отличие, кстати, от стран постсоветского пространства, где этим занимаются постоянно», — резюмировал Константин Косачев.

«Безродные и буржуазные»: как еврейские архитекторы строили советские города и теряли из-за этого работу

В 1948 году, вскоре после окончания Второй мировой войны, политические репрессии в СССР продолжились с новой силой. Несмотря на то, что Советский Союз позиционировал себя как антагониста антисемитского Третьего Рейха, в стране усилились репрессии против евреев, которые происходили и раньше. Не обошла эта участь и архитекторов. Вместе с Энциклопедией Архитектуры Украины рассказываем, как сложилась судьба архитекторов-евреев, по которым прокатилась советская репрессивная машина, и как это повлияло на архитектуру.

ЭАУ – это мультимедийный онлайн-проект, который раскрывает панораму архитектуры Украины, в современной и популярной форме анализирует и показывает, как общество формирует архитектуру и как архитектура формирует общество. Проект реализует общественная организация «Urban Forms Center» в партнерстве с малой культурной столицей Украины 2020-2021 года – городом Славутич, Славутичским городским советом и Центральным государственным научно-техническим архивом Украины при финансовой поддержке Украинского культурного фонда и Zagoriy Foundation.

Заборона является главным медиапартнером проекта.

По воспоминаниям соратников Сталина, после Второй мировой войны советский вождь, который к тому времени уже пережил несколько инсультов, окончательно превратился в человека «гипертрофированно жестокого и маниакально подозрительного», почти везде искавшего следы «американо-сионистского заговора». Историк Геннадий Костырченко, автор книги «Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм», считает это болезненной реакцией на «измену» созданного в том же году Израиля: новое государство, которое должно было стать сателлитом Советского Союза на Ближнем Востоке, успешно налаживало отношения с США.

С тех пор еще одними врагами для Сталина стали «безродные космополиты». Так советская пропаганда окрестила людей, которые якобы «унижают заслуги русского народа-победителя» и восхищаются иностранцами, которые «постоянно воруют изобретения российских ученых». В частности, именно россиянам приписывали изобретение воздушного шара, электрической лампы, радио и велосипеда.

Впоследствии окажется, что почти все «космополиты» работают в сфере культуры, науки, образования — и, что самое главное, имеют еврейские фамилии. Позже именно по этому признаку их будут увольнять с работы, лишать ученых степеней, выселять из квартир и арестовывать.

«Буржуазный ретроград» Лангбард

В 1939 году Иосиф Лангбард, к тому времени уже известный в Союзе архитектор, построил в Киеве первый дом для советского правительства — монументальное здание ЦК КП(б)У на Десятинной улице, где сегодня разместилось Министерство иностранных дел. Для этого снесли барокковую Трехсвятительскую церковь, а рядом — Михайловский собор с колокольней Михайловского Златоверхого монастыря. По проекту Лангбарда, на их месте должно было появиться не менее монументальное здание Совнаркома. Между двумя новостройками он планировал разместить гигантский монумент Ленина высотой в 75 метров, чье лицо видели бы все, кто плывет по Днепру, а вместо исторического фуникулера — спустить к набережной циклопическую лестницу.

Фото: Иван Черничкин/Заборона

Этот замысел так и не был реализован. Совнарком переехал на улицу Грушевского, в здание нынешнего Кабмина, а сверхдорогой проект с гигантскими ступенями и Лениным-великаном уже не вызывал у чиновников строительного энтузиазма.

Лангбард был одним из самых узнаваемых советских архитекторов. Он сделал себе имя в послеоктябрьском Минске, спроектировав монументальные здания, которые кардинально изменили облик еще недавно провинциального города: Дом правительства БССР, Театр оперы и балета и Дом Красной армии. Эти проекты, в частности, получили гран-при в Париже на Всемирной выставке искусств и техники 1937 года: тогда европейские архитекторы отметили их «прогрессивность и неординарность». А двумя годами ранее Лангбард спроектировал вместе с Матвеем Манизером соцреалистический монумент Тарасу Шевченко в Харькове: для скульптур персонажей из шевченковских произведений позировали актеры театра «Березиль», а сам памятник стал одним из символов города.

Лангбард — выходец из еврейской семьи, которая жила в Бельске, тихом городке Гродненской губернии. Он имел способности к рисованию, и, окончив гимназию, начал целенаправленно изучать архитектуру: сначала в Одесском художественном училище, затем — в престижной Академии художеств в Санкт-Петербурге.

Фото: Wikimedia

В 1929 году Лангбард работал над проектами застройки центра Минска — его Дом правительства выиграл всесоюзный конкурс. Это было самое большое здание довоенного Минска, где смогли разместиться все чиновные ведомства города. Вдохновившись успехом, Лангбард начал размышлять над реконструкцией всей беларусской столицы. Его концепция предусматривала сохранение дореволюционных архитектурных памятников: речь шла о «создании нового города, но с учетом беларусских архитектурных традиций».

Именно с этого позже и начались нападки на архитектора — сначала не очень ощутимые, но с каждым разом набиравшие все большую силу. Так, стремление Лангбарда сохранить историческую архитектуру было воспринято как «мещанство и буржуазность». К Лангбарду стали относиться подозрительно.

В 1932 году ЦК ВКП(б) утверждает постановление о перестройке всех литературно-художественных организаций. Во всех сферах искусства ликвидируют творческие объединения, на место которых приходят профсоюзы — в том числе и архитекторов. Теперь предложение «сверху» должно было восприниматься как военный приказ, а несогласие с руководством означало, что тебя лишат возможности проектировать, преподавать, заниматься наукой.

Фото: Wikimedia.org

«Фактически это означало «чистку рядов». После этого постановления начались массовые репрессии: кто-то имел дореволюционное образование, кто-то был «членом семьи врагов народа», — рассказывал беларусский историк архитектуры Сергей Харевски.

В биографии Лангбарда было за что зацепиться: мещанин, получил образование до революции, не состоял в комсомоле, не имел партийного билета, а ко всему этому еще и еврей. В 1937 году, после очередного съезда архитекторов, в газете «Рабочий» вышла статья, угрожавшая «врагам народа, шпионам и диверсантам», которые якобы занимаются вредительством во время проектирования и строительства. А вскоре «прилетело» и самому Лангбарду. Ему передали на доработку проект минского Театра оперы и балета. Во время работ Лангбарда постоянно заставляли упрощать здание: урезали расходы на интерьеры, снижали этажность, отказались от облицовки фасадов красным кирпичом. А в 1938 году, когда работы уже подходили к концу, его просто отстранили от авторского надзора над театром, чтобы сэкономить деньги.

В дополнение Лангбарда еще и «пропесочили» за результаты этого строительства на съезде архитекторов, попрекая «безыдейной барочной лепниной» и «некрасивыми, мрачными фасадами, которые нуждаются в немедленной реконструкции». Лангбард был вынужден защищаться: «Когда я иду мимо этого театра, то действительно со стыдом отворачиваюсь от него. Но я должен отбросить эти обвинения, поскольку этот театр делали без меня — и получилось безграмотно и безобразно».

Фото: wikimedia.org (Лангбард 3-й слева)

В том же году арестовали жену архитектора Ольгу. В доме, где она жила, также жили известные актеры, литераторы, видные большевистские деятели — и почти каждую квартиру задела волна арестов. Из 50 жителей дома, за которыми приезжал «воронок», обратно вернулась только Ольга. Самого Лангбарда обошел арест. Историк Игорь Кузнецов считал, что его спасла репутация выдающегося специалиста по монументальной архитектуре.

«Советская власть научилась «выращивать» своих писателей и поэтов, и подыскать замену репрессированным литераторам не было проблемой, — писал Кузнецов. — А вот расстрелять или загнать в лагерь архитектора, специализировавшегося на большом, помпезном строительстве, которое так любил и поддерживал Сталин — это уже другое дело».

Во время войны Лангбард мечтал, как будет восстанавливать Минск. Когда город освободили от нацистской оккупации, архитектор даже вошел в состав комиссии, которая должна была заниматься его восстановлением. Лангбард предложил несколько проектов обновленного городского центра, сохранявших историческую застройку и архитектурные памятники. Его снова обвинили в «буржуазном ретроградстве» и убрали из состава комиссии. А потом освободили от должности старшего консультанта управления по охране культурных памятников.

«И как только его убрали, центр города зачистили от достопримечательностей: снесли костел Тамаша Аквинского, колокольню иезуитской коллегии, — почти все, что осталось после войны», — рассказывал Харевски.

«Архитектурный космополит» Каракис

В 1934 году столицу УССР перенесли из Харькова в Киев. Как отмечают исследовательницы архитектуры Елена Мокроусова и Татьяна Скибицкая, тогда в Киеве было много земли, свободной от застройки — эти участки составляли более половины города. Так что когда он вновь стал центром республики, работы хватало. Люди, приезжавшие в город, нуждались в жилье — но для строительства часто не хватало денег и материалов.

Иосиф Каракис с братом Давидом. Фото: wikimedia.org

Отдельно возводились так называемые «дома специалистов», где давали квартиры врачам, ученым, милиционерам, артистам. Немало таких домов по всему Киеву спроектировал Иосиф Каракис. Он был талантливым и трудолюбивым. Знакомые архитектора вспоминали, что почти всегда видели его за работой, склоненным над чертежной доской.

Каракис построил дома для военных на Золотоворотской улице и в Георгиевском переулке, разработал экспериментальные галерейные дома на Чоколовке и Солдатской слободке, построил жилые комплексы на улицах Мазепы и Институтской, где лестница между этажами освещались с улицы через панорамные окна. В 1940 году именно Каракис спроектировал первый детский сад в Киеве, тогда находившийся в ведомстве завода «Арсенал». По отзывам тех лет, его фасад напоминал «аристократическую усадьбу или античный храм», а вдобавок сам архитектор отдельно разработал для детсада авторскую мебель.

Фото: Иван Черничкин/Заборона

Еще до Второй мировой войны Каракис успел построить два дома на Крещатике: жилой шестиэтажный по заказу «Метростроя» и здание Еврейского государственного театра. Последнее было сначала построено в конструктивистском стиле, но второй вариант здания скорректировали до неоклассики. Культуролог Андрей Пучков назвал этот театр «настоящим украшением Крещатика»: тогда, в начале 1930-х, архитектор еще мог разместить на театральном фасаде скульптуры еврея и еврейки в национальной одежде. Во время войны эти здания сгорели, но восстанавливать их не стали.

После войны все стационарные еврейские театры ожидала судьба синагог, которые закрыли и «перепрофилировали» еще в 1920-х годах: тогда в киевской синагоге Бродского обустроили спортзал, а Галицкую, возле нынешнего цирка, переделали под заводскую столовую. Теперь партийцы взялись за еврейские театральные студии и всячески делали невозможными попытки возродить их хотя бы в формате самодеятельных ансамблей — отменяли спектакли, запрещали клеить афиши, ограничивали гастроли еврейским артистам.

Еще один известный проект Каракиса — ресторан «Динамо», который в журнале «Архитектура СССР» назвали «одним из лучших примеров киевской архитектуры». За него он чуть не поплатился жизнью. При строительстве этого конструктивистского ресторана заказчик решил в обход Каракиса изменить конструкцию перекрытий. Архитектор протестовал, но повлиять на это решение не мог. Ему посоветовали хотя бы составить об этом докладную записку. Уже вскоре, во время банкета, на котором присутствовало большое военное начальство, над ними начал сыпаться потолок. Той же ночью за Каракисом приехал «воронок».

Фото: wikimedia.org

Ирма Каракис, дочь архитектора, вспоминает, что «в те годы (1937-38) почти в каждой семье были, на всякий случай, мешочки со сменой белья, сухарями, зубной щеткой и документами. «В доме, где мы жили, на улице Артема, 26а, аресты бывали часто: забирали военных специалистов, инженеров… Так две мои подруги остались без родителей».

Но через десять дней архитектора все же отпустили — спасли и докладная записка, которую он успел вовремя подать, и личное покровительство Ионы Якира, командовавшего тогда Киевским военным округом. С архитектором разобрались уже после войны — в самый разгар кампании против «безродных космополитов». Именно этот расхожий штамп чаще всего использовали, когда речь шла о евреях.

«Жупел «сионизма» стало возможным прикрепить к любому еврею, который «демонстративно» не отказывался от своей идентичности. А тех, кто, имея «неудобную» «пятую графу», ассимилировался культурно и в языковом плане, можно было попрекнуть «космополитизмом». Это делало запланированную чистку более всеохватывающей», — так описывал этот подход историк Сергей Гирик, рассказывая в своей статье о влиянии государственного антисемитизма на архитектуру.

В сентябре 1951 года в актовом зале Киевского инженерно-строительного института (сегодня — Киевский национальный университет строительства и архитектуры), где преподавал Каракис, состоялось собрание, на котором должны были «решительно осудить деятельность архитекторов-вредителей». «Обвиняемыми» стали член-корреспондент Академии архитектуры УССР Яков Штейнберг и доцент Иосиф Каракис.

Каракиса одновременно обвинили и в буржуазном национализме — за возведенную в Луганске гостиницу «Украина», где оформление фасада напоминало традиционный украинский орнамент, — и в космополитизме. Штейнберг тогда вынужденно «покаялся» — и остался работать в институте. Зато Каракиса, который отказался признавать «вину» («я жил и работал по совести»), решили уволить.

Это решение возмутило студентов, которые называли Каракиса «одним из лучших преподавателей» и считали, что «слушать его лекции было большой удачей». В защиту Каракиса студент инженерно-строительного института Михаил Будиловский, который в будущем станет известным в Киеве архитектором-модернистом, организовал сбор подписей. Эту акцию потом назовут «Письмом тринадцати».

Под обращением подписались тринадцать инициативных студентов — лучшие ученики института. Но на руководство оно так и не повлияло. Впоследствии руководство института «вспомнило» эту кампанию Будиловскому. Его не стали «валить» на выпускных экзаменах, но после обучения назначили — по распределению — работать в Куйбышевоблсельпроект. По словам Будиловского, «это фактически означало конец карьеры». Выпускнику помог архитектор Анатолий Добровольский, который вернул Михаила из «ссылки» и познакомил с директором Киевпроекта, где Будиловский и работал следующие 25 лет.

Архитектура без автора

В архивах можно найти имена других еврейских архитекторов, работавших в советском Киеве: Соломон Венгеровский, Яков Красный, Григорий Благодатный. В начале 1930-х годов еврейские фамилии фигурируют и среди зодчих Бюро по строительству домов специалистов — например, Гинзбург и Цельтнер.

Но большинство этих людей затерялись в истории. Память о себе в городе оставил только Благодатный — сотрудник Института «Киевгорпроект», который успел поработать еще под руководством Павла Алешина. Именно по его проекту построены дом для работников этого Института на нынешней улице Липинского и дом Продторга на Гончара. Архитектор пережил войну, а в 1973 году, незадолго до своей смерти, спроектировал монументальное здание обкома коммунистической партии в Донецке. Именно в этом здании до захвата города пророссийскими сепаратистами работала областная государственная администрация.

Проект гостиницы на 500 номеров в Киеве, Григорий Благодатный. Фото: wikimedia.org

После смерти Сталина политика «антисионизма» не исчезла, но трансформировалась: так называемых «космополитов» увольняли, а после — просто вытесняли из общественной жизни. Такая «идеологическая борьба» успешно продолжалась до самого распада СССР и стала неотъемлемой частью советской пропаганды. По воспоминаниям современников, даже в 1985 году, во время горбачевской перестройки, евреев по инерции обвиняли в «уничтожении довоенных памятников архитектуры». Тогда Евгений Пашкин, впоследствии почетный реставратор Союза реставраторов России, считал, что «международный сионизм свил себе гнездо в Главном архитектурно-планировочном управлении Москвы».

Лангбарда и Каракиса спасла их слава и связи. Лангбард вернулся в Ленинград, где еще несколько лет преподавал в Академии художеств. Он умер незадолго до своего 69-летия. Его преподавательской деятельности не мешали, но авторство всех его проектов замалчивали до самого конца советской эпохи.

После освобождения Каракиса его семья по-настоящему бедствовала: архитектурных заказов не было, преподавание запретили, жить приходилось на пенсию матери. Была наказана и Ирма Каракис, которая имела повышенную стипендию за отличную учебу: на одном из экзаменов ей демонстративно поставили «тройку» — и вообще лишили какой-либо стипендии.

Некоторое время Каракис перебивался неофициальным заработком, который предложил ему тогдашний председатель Союза архитекторов УССР Григорий Головко. Архитектор чертил проекты станций киевского метро, которые Головко покупал у него и выдавал за свои. Уже позже выяснилось, что именно он и предложил выгнать Каракиса из института как «космополита».

Через год Каракис все же найдет работу: друзья пригласят его в Дипроград — проектно-исследовательский институт, который занимался планированием городов. Здесь он будет специализироваться на проектировании школ — и позже по всей стране по его проектам возведут 4500 учебных заведений. Впоследствии он перейдет в институт КиевЗНИИЕП, где будет разрабатывать в числе прочего экспериментальные школы для детей с ДЦП.

Фото: wikimedia.org

Фото: Иван Черничкин/Заборона

Как и в случае с Лангбардом, все творчество Каракиса будет замалчиваться. Архитекторы помнят, как он, выйдя на пенсию, провел последние годы жизни на Русановских садах. Если в советский период в печатных изданиях писали о его зданиях или публиковали их фотографии, то его фамилия там вообще не упоминалась. Сегодня практически все здания Каракиса являются официальными памятниками архитектуры, хотя некоторые из них нещадно реконструировали: ресторан «Динамо» перестроили в ресторанно-развлекательный комплекс, а жилые дома, спроектированные архитектором, закрыли новостройками и фасадными «улучшениями». Мало кто из киевлян вообще знает, какой сложной была жизнь их создателя из-за предвзятости к его происхождению.

Аффективная картина Chavismo (XI): Буржуазия

Это не традиционная буржуазия, которую я имею в виду, посредственная, хищная, проверенно и несомненно паразитическая, несмотря на ее рекламные кампании, которые стремятся убедить нас в ее предполагаемой эффективности. и посредством которого он создал гротескную карикатуру на нацию, созданную в соответствии с ее интересами.

Но скорее я имею в виду новый класс буржуазии, возникший под защитой Боливарианской революции.Этот класс воспользовался своей тесной связью с государственными учреждениями для кражи государственных денег, часто в сговоре с традиционной буржуазией и подмигивая олигархии.

Тот факт, что он образован недавно, не делает его менее хищным: недавно богатые известны своим неутомимым желанием подняться [по социальной лестнице] и догнать старых богатых, накапливая собственность с головокружительной скоростью и имитируя образ жизни это было для них чуждо до недавнего времени. Они выставляют напоказ и тратят нажитые нечестным путем богатства, общаются с магнатами и знаменитостями и окружают себя моделями, часто в западном мегаполисе или городе, который стремится ими стать.

Застенчивые, некультурные — даже по строгим стандартам элиты — недавно богатые люди предпочитают Панаму, Майами и Мадрид Нью-Йорку, Лондону и Берлину. Но это всего лишь красочная деталь. Как и паразитическая буржуазия, новая буржуазия известна своим нерушимым желанием вывести большую часть своего капитала из Венесуэлы. Страна — это рудник, который нужно разграбить. Так было, и буржуазия убеждена, что так и будет, поэтому нет причин упускать возможность упустить ее.

Мыслительный процесс только что богатого любопытен, но не из-за недостатка знаний. Если они прочитали Маркса и, учитывая, что социализм в Венесуэле все еще существует в публичном дискурсе, они попытаются оправдать создание новой буржуазии, сославшись на необходимое развитие производительных сил. Другими словами, печально известные этапы, через которые нам неизбежно придется пройти, прежде чем мы сможем должным образом обсудить преодоление капитализма.

Обширные, разнообразные и богатые дискуссии о неудачах этапизма, которые можно найти при минимальном количестве политической воли и интеллектуальной честности в революционной историографии, включая Маркса, совершенно чужды или просто неудобны [для них].Они игнорируют споры о «самом слабом звене» [в капиталистической цепочке], говоря лишь об одном примере, или отвергают их как пустые слова.

Они также не знают истории России и Китая, но это выходит за рамки чистого невежества. Не нужно быть экспертом, чтобы прийти к выводу, что «рыночная экономика» — это не ответ. Достаточно немного здравого смысла. Насколько я понимаю, это не ответ даже для Китая. Но помимо того, что я могу знать или не знать, дело в том, что новый класс даже не видит в этом проблемы.

Не зная о Марксе и истории России и Китая, недавно богатые могли хотя бы попытаться понять коммуну. Конечно, это большой вопрос, но правду нужно сказать, даже если она кажется надуманной: не требуется глубоких знаний истории или хорошего чтения, что, безусловно, помогает понять решающую роль общества. коммуна. Все, что нужно, — это немного знать историю Венесуэлы, любить землю, в которой мы живем, следовать основным принципам революционной политики, понимать основные правила экономики и доверять силе организованного народа.Ничего подобного мы не встречали за последние двадцать лет.

Если недавно богатые неспособны понять общину, представьте себе тех, кто родился богатым. Но они злодеи в страшилках, совсем другое дело.

Должно быть очень грустно принадлежать к новой буржуазии. Вынуждены отбеливать себя, чтобы казаться чистокровными, неспособными скрыть свое классовое происхождение, презираемыми традиционной буржуазией, олигархией и народом. Они не упустили шанс присоединиться к мародерству, но потеряли возможность построить что-то действительно великое и долговечное.Это правда.

Провозгласить себя победителем, когда так много людей чувствуют себя побежденными, — одно из тех вещей, которых никто не желает своему злейшему врагу. Но они обречены на поражение в книгах по истории и от тех из нас, кто убежден, что революции совершаются не для создания новых богатых людей. Давайте будем точными, и это очень важно, потому что это защищает нас от отчаяния: все революции рождают новых богатых. Революции совершают люди, а не божества. Ошибка недавно богатых людей состоит именно в том, что они считают себя божественными, и именно этот первородный грех делает их безнадежно уязвимыми, поскольку они верят, что их время никогда не наступит.Но со временем это произойдет.

Какое-то время пропагандистская машина глобального капитала использовала новый класс, чтобы убедить нас, что революционные изменения невозможны, что все усилия по преобразованию бесполезны. Вердикт старый: любая революция неизменно заканчивается предательством. Это общая тема консервативной историографии. Однако дело идет гораздо дальше: похоже, что мы верим, что каждое народное достижение — это привилегия, что, если мы говорим о революции, мы обречены жить в нищете.Таким образом, привилегии нового класса являются подтверждением того, что мы не сделали ничего, кроме создания ложных иллюзий.

Это, конечно, ловушка для неосторожных. Попадаться на это — роскошь, которую мы не можем себе позволить.

Революция пришла. Новый класс — неизбежная катастрофа. Несчастный случай, который измеряет не нашу неудачу, а все, что еще предстоит сделать.

Это одиннадцатая часть серии текстов венесуэльского писателя и теоретика Рейнальдо Итурриза.Переходите по ссылкам на предыдущие тексты: часть I, часть II, часть III, часть IV, часть VI, часть VII, часть VIII, часть IX.

Перевод Рикардо Ваза для Venezuelanalysis.com.

Взгляды, выраженные в этой статье, принадлежат автору и не обязательно отражают точку зрения редакции Венесуэльского анализа.

Очарование буржуазии для Instagram

Режимы восприятия и жизни, которые мы приписываем Instagram, уходят корнями в гораздо более старую эстетику живописного.

Аудио от curio.io

Во время поездки по Озерному краю Англии поэт Томас Грей получил травму, которую Джен Роуз Смит проницательно определила как травму, вызванную селфи. Грей сообщает: «Я упал на спину на грязном переулке, глядя на отражение заходящего солнца в протянутой руке, а не на землю под ногами. . . но сломал только костяшки пальцев.На случай, если его читатель будет обеспокоен, Грей добавляет, что он «все же остался и увидел закат во всей его красе». Хотя травма Грея произошла в 1769 году, во время расцвета живописного искусства, его авария находит отклик в эпоху Instagram — времени, когда статьи о приманках регулярно сообщают о том, что люди падают со скал, попадают в дорожное движение и врезаются в ненадежные произведения искусства, и все это в одном месте. погоня за этим моментом, который идеально подходит для инстаграмма.

Заманчиво полагать, что мы живем во времена, уникально насыщенные образами.Но тенденции, модели поведения и способы восприятия и жизни, которые мы приписываем смартфонам, уходят корнями в гораздо более старую эстетику живописного.

Заманчиво полагать, что мы живем во времена, уникально насыщенные образами. И действительно, цифры ошеломляют: инстаграммеры загружают около 95 миллионов фото и видео каждый день . Четверть американцев используют приложение, и подавляющее большинство из них моложе 40 лет. Поскольку Instagram намного моложе, чем Facebook или Twitter, именно здесь «законодатели вкуса» и «влиятельные лица» теперь живут в сети, и где их аудитория проводит часы каждый. день создания и поглощения визуального контента.Но многое из того, что кажется передовым, вполне может быть старой шляпой; Тенденции, модели поведения и способы восприятия и жизни, которые так много обозревателей и гуру выступлений на TED приписывают смартфонам и другим технологическим достижениям, уходят корнями в гораздо более старую эстетику живописности.

Состоятельные английские путешественники восемнадцатого века, такие как Грей, использовали технологии для передачи и изображения своих впечатлений от природы точно так же, как сегодня инстаграммеры держат свои телефоны и размышляют над фильтрами.Чтобы лучше оценить живописность, путешественникам в конце 1700-х годов настоятельно рекомендовали использовать так называемое серое зеркало или «стекло Клода», которое упростило бы поле зрения и помогло отделить предмет от фона, как фильтр Instagram. Художники и эстеты несли с собой эти выпуклые зеркала размером с планшет и располагались спиной к тому, что они хотели созерцать — точный ход, который сделал Грей, когда упал в канаву. Художник и англиканский священник Уильям Гилпин, которому часто приписывают создание термина «живописный», даже установил зеркало Клода в своей карете, чтобы вместо того, чтобы смотреть на реальный пейзаж, проходящий за его окном, он мог вместо этого воспринимайте пейзаж как опосредованную, эстетизированную «последовательность ярких картинок».”

Однако связь между Instragrammable и живописным идет глубже, чем методы кадрирования. Эстетика также связана с общей буржуазной озабоченностью коммодификацией и классовой идентичностью. Понимая, как Instagram был прообразом предыдущего эстетического движения, возникшего в то время, когда только зарождался средний класс, мы можем приблизиться к пониманию нынешних противоречий между красотой, капитализмом и стремлением к подлинной жизни.

• • •

До середины 1700-х годов большинство европейцев хотели искусства, которое было прекрасным в классическом смысле: приятным, симметричным, рациональным и нравственно назидательным.Но под влиянием таких философов, как Эдмунд Берк и Иммануил Кант, новое представление начало кристаллизоваться вокруг эстетического опыта, выходящего за рамки этой категории. К примеру, зеваки, привыкшие смотреть на симметричные греческие бюсты, по-разному отреагировали на альпийскую пропасть: последняя вызвала ощущение удивительного масштаба, чреватого опасностью, эстетическое и эмоциональное переживание, которое стало считаться «возвышенным». Между этими полюсами красоты и величия парило живописное — термин, который использовали Гилпин, Грей, Уведейл Прайс, Генри Уолпол и другие для описания естественных, устаревших пейзажей английской сельской местности.

Состоятельные английские путешественники восемнадцатого века использовали технологии для передачи и изображения своих впечатлений от природы точно так же, как сегодня инстаграммеры держат свои телефоны и размышляют над фильтрами.

Хотя слово «живописный» вошло в оборот в начале 1700-х годов для описания всего, что выглядело «как картина», оно утвердилось в устойчивой эстетике к концу 1700-х годов, когда путешественники начали записывать свои путешествия по Европе и Англии с помощью эскизов и гравюр. , а иногда и живопись.Метод распространения их изображений был более громоздким, чем наш, но в основном следовал той же формуле, что и сегодня. Богатый путешественник, обученный рисованию (которого мы теперь назвали бы влиятельным лицом), совершил бы многомесячное путешествие, неся художественные принадлежности для записи живописных сцен. Когда он вернулся домой, эти изображения были превращены в гравюры, которые затем можно было выпускать серийно, продавать по отдельности или связывать вместе, чтобы создать запись о его путешествиях, которую могли бы просмотреть его друзья и семья.

Эта практика уходит корнями в Гранд-тур, обряд посвящения молодых мужчин-аристократов, вступающих в правительство и дипломатию, в котором они бродили по континенту в течение нескольких лет с целью джентльменского познания мира.Но живописные путешественники конца восемнадцатого века были туристами нового типа: мужчин и женщин, родившихся в период быстрых экономических и социальных изменений. Это был мир Джейн Остин, в котором растущий средний класс стремился укрепить и улучшить свое положение в английском обществе, перенимая методы, свидетельствующие о процветании и совершенствовании.

К тому времени, когда Гилпин начал использовать слово «живописный» в 1768 году, промышленная революция в Великобритании уже бурлила, и британские сельские районы обследовались с целью построить новую систему дорог, подходящую для эпохи скоростного транспорта.Как утверждает Рон Брольо в книге « Technologies of the Paintingque » (2008), эти инициативы открыли огромные территории страны, которые ранее были недоступны. Одновременно британское движение за ограждение достигло своего апогея, изгнав фермеров-арендаторов из того, что раньше было общим, а теперь стало частной собственностью богатых землевладельцев. С консолидацией земель возникла система промышленного сельского хозяйства и рабочей силы, которая более полно извлекала прибыль из земли, помогая создать средний класс, который заменил аристократию в качестве новой базы английского туризма.И все же, как раз когда этот новый класс богатых людей должен был покинуть берега Англии, чтобы исследовать остальную Европу, в 1803 году разразились наполеоновские войны, вынудив англичан проводить свободное время в путешествиях по их собственной недавно нанесенной на карту сельской местности.

Вместо изображения классической архитектуры или богов и святых эпохи Возрождения и барокко художники-живописцы предпочитали изображения диких пейзажей с каменными валунами, разрушающихся замков и сутулых крестьян. Они ценили грубую текстуру, пятнистые тени и общее ощущение аутентичности.В его «Эссе о живописном в сравнении с возвышенным и прекрасным»; и об использовании изображений для улучшения реального пейзажа (1798) Прайс суммирует разницу между старомодным интересом к красоте и этой новой романтической эстетикой: «Храм или дворец греческой архитектуры в своем идеальное состояние в целом, а его поверхность и цвет гладкие и ровные, прекрасны как в живописи, так и в реальности; в руинах он живописен ».

Instragrammable и живописная эстетика связаны общей буржуазной озабоченностью коммодификацией и классовой идентичностью.

Для Гилпина живописность была не только эстетикой, но и мышлением, которое проецировало композиционные принципы на пейзаж, постоянно сравнивая этот пейзаж с предыдущими поездками и картинами, что-то вроде витрины души. Но непосредственное переживание живописной природы на самом деле вторично по сравнению с , записанным на бумаге или в памяти. «Возможно, будет больше удовольствия вспоминать и записывать, — пишет он, — из нескольких кратковременных строк сцены, которыми мы восхищались, чем от настоящего наслаждения ими.«Только недавно догнав идеи наших предков, удовольствия от записи и архивирования были заново открыты теоретиками цифровых медиа, такими как Натан Юргенсон, который называет эту озабоченность« ностальгией по настоящему ». Обычно это состояние связано с созданием фотографических изображений, особенно с цифровыми технологиями, но эти занятия явно предшествовали появлению фотоаппарата.

Отношения между изображением и природой усложнились, когда живописный путешественник, нагруженный рисунками, вернулся домой в свое имение.Живописные изображения и сочинения Прайса, Грея и Гилпина открыли не только новую эру туризма, но и новый способ создания архитектурной среды. Более века английские сады строились во французском стиле, имитируя Версаль или Люксембургский сад: очень систематические и замысловатые конструкции изгородей и фонтанов, которые выглядели как можно дальше от природы. Живописное перевернуло эти идеалы, сделав «неприкрашенный» природный ландшафт достойным предметом изобразительного искусства.Это привело к тому, что состоятельные люди стали проектировать свою собственность в соответствии с новым набором эстетических критериев, своего рода искусственной естественностью.

Хамфри Рептон, один из самых плодовитых и влиятельных английских ландшафтных архитекторов, стал ведущим исполнителем этой новой тенденции, даже получив упоминание в книге Остин Mansfield Park (1814 г.). Известность Рептона отчасти объяснялась популярностью его инструкций, , в которых провозглашали живописные концепции, такие как «передний план», «средний план», «задний план», «контраст», «разнообразие» и «новизна». создать более визуально приятную среду.В то же время Рептон подчеркнул, что ландшафтный архитектор должен стереть свои собственные уловки, чтобы лучше создать иллюзию естественного живописного пространства. «В садоводстве все можно назвать обманом, с помощью которого мы пытаемся сделать так, чтобы наши работы казались только природным продуктом», — пишет он. «Мы сажаем холм, чтобы он казался выше, чем он есть на самом деле, мы открываем берега естественной реки, чтобы он казался шире, но что бы мы ни делали, мы должны гарантировать, что наша законченная работа будет выглядеть естественно, иначе она не будет приятной. .”

Этот основополагающий принцип ландшафтной архитектуры проникает в XIX век в великих общественных произведениях Фредерика Лоу Олмстеда. Следуя примеру Рептона, легион ландшафтных архитекторов теоретизировал землю своих клиентов как серию приятных видов, используя рощи деревьев, берега рек и даже сельскохозяйственных животных, чтобы привлечь внимание к ландшафту и создать визуально поразительные композиции. Хотя Рептон любил использовать овец для демонстрации масштабов, он призвал убрать из поместья рабочие фермы, поскольку считал, что они портят пейзаж.А вот старые сараи, заброшенные дачниками, которые были вынуждены покинуть свои земли из-за ограждений, идеально подходили для живописного дизайна.

Мир живописного был миром Джейн Остин, в котором растущий средний класс стремился укрепить и улучшить свое положение в английском обществе, перенимая обычаи, свидетельствующие о процветании и утонченности.

Чтобы придать имениям своих клиентов вид возраста, некоторые ландшафтные архитекторы даже построили фиктивные руины, называемые «безумием».Эти здания часто имели мало отношения к архитектурному стилю главного дома, и если они выполняли какую-либо функцию (скажем, чайный домик или оранжерею), то это было второстепенным по сравнению с их основным назначением как имитация утраченного времени. По всей Великобритании до сих пор можно найти эти странные сооружения, разбросанные по территории знаменитых поместий: греческие храмы, средневековые башни, упавшие стены и причудливые реликвии, сочетающие элементы разных периодов и стилей, чтобы создать смесь старины. В то же время были предприняты усилия, чтобы укрепить настоящие античные руины — например, разрушенные шотландские аббатства Драйбург и Мелроуз — чтобы их разрушенное великолепие было сохранено и оставалось безопасным для туристов.Одним из лидеров таких усилий был писатель-романтик сэр Вальтер Скотт, похороненный в Драйбурге. Вскоре живописность была захвачена более крупным романтическим движением, играющим роль служанки в эстетике натуралистической искусственной среды, которая в конечном итоге имела очень мало общего с миром природы.

• • •

Сегодня в Instagram еще можно найти отголоски живописного на фотографиях из путешествий. Например, недавняя поездка друга на Кубу будет показывать пожилых кожаных стариков, курящих сигары среди пальм и пастельных юнкеров.Или просто выполните поиск по #VanLife, чтобы увидеть бесконечный поток винтажных фольксвагенов, пробирающихся через красную пустыню на юго-западе Америки. Но вместо того, чтобы сосредотачиваться на общих чертах сходства между живописными изображениями и изображениями, которые можно найти в Instagram, лучше подумать о том, как обе эстетики возникли из схожих социально-экономических и классовых обстоятельств, проявляясь, по словам Прайса, как изображения, наполненные «интересными и занимательными деталями». . »

Использование Прайсом слова «интересно» важно для понимания взаимосвязи между живописным и инстаграммным.В книге Our Aesthetic Categories: Zany, Cute, Interesting (2012), философ Сианне Нгаи позиционирует живописное как функцию визуального интереса — вариации и композиционной непредсказуемости, — которые она связывает с соблазнами капитализма. Она утверждает, что для того, чтобы сцена или картина были интересными, их нужно оценивать по отношению к другим, одним из многих. По словам Нгаи, эта живописная привычка начала «появляться вместе с развитием рынков». В отличие от красоты, которая возвышает, или возвышенности, которая пугает, Нгаи предполагает, что живописное производит аффект где-то между возбуждением и скукой.Это чувство, связанное с развлечением и знанием дела, подобно тому, как позволять взгляду блуждать по серии витрин.

И Instagrammable — режим, неотделимый от вялой прокрутки. Удовольствие приходит, когда ваш взгляд загорается на том особенном, что, кажется, выскакивает из всего остального. Это слияние артистического и меркантильного восторга лучше всего выражается замечанием, которое молодой Уолпол сделал Грею, когда они оба впервые гастролировали по Европе: «Я бы купил Колизей, если бы мог.Точно так же нет смысла размещать в Instragram что-либо, что в некотором смысле не предназначено для продажи — даже если то, что продается, является абстрактной возможностью, доступной через принадлежность к классу.

Если мы допустим, что рост живописного был отчасти продуктом материальных условий Англии в восемнадцатом веке, то из этого следует, что наш собственный бурный экономический и технологический момент помог создать Instagrammable. В общем, я говорю о неолиберализме, определенном Дэвидом Харви в Краткая история неолиберализма (2005) как «теория политико-экономических практик, которая предполагает, что человеческое благополучие может быть улучшено путем высвобождения индивидуальных предпринимательских свобод и навыков. в институциональных рамках, характеризующихся сильными правами частной собственности, свободными рынками и свободной торговлей.. . который стремится перенести все человеческие действия в сферу рынка ».

Живописное в конечном итоге заключалось в том, чтобы поместить себя в классовую структуру, демонстрируя повышенное эстетическое восприятие мира природы в период, когда земля все более превращалась в товар. Напротив, Instagrammable — продукт неолиберального поворота к личности. Поэтому он в основном озабочен тем, чтобы вывести на рынок ранее не товарные аспекты личности, превратив досуг и образ жизни в труд и товары.Хотя эти две эстетики имеют схожую методологию создания изображений и ценят понятие аутентичности, Instagrammable, возможно, даже более емкий, чем его предшественник. Благодаря алхимии социальных сетей все, что вы публикуете, будь то автопортрет или нет, превращается в монетизируемую точку данных и становится упражнением в личном брендинге.

Нет смысла размещать в Instragram что-либо, что в некотором смысле не продается, даже если то, что продается, является абстрактной возможностью, доступной через принадлежность к классу.

Само собой разумеется, что селфи — самый популярный вид изображений в Instagram. Фотографии лиц привлекают на 38% больше внимания, чем другие виды контента. Действительно, можно утверждать, что все изображений на платформе пропитаны метафизической логикой селфи: Я был здесь, это я . Вслед за этой структурой в Instagram изобилуют зеркала и блестящие поверхности, где фотограф отражается в тихих прудах, витринах магазинов и скульптурах Аниша Капура.Иногда часть тела или неодушевленный предмет заменяет себя: пальцы, убаюкивающие щенка, ножки хот-дога у пляжа, кукла в тени Эйфелевой башни. В других случаях присутствие инстаграммера предполагается через тень на живописном фоне или просто подразумевается самим существованием самой фотографии, на которой написано: Это был момент, который я записал в Instagram. Хотя редко фигуральные, живописные изображения также могут обладать качествами авангардного селфи, учитывая то, что они часто должны были обозначать: Я был здесь, я из тех людей, которые путешествовали и украшают мой дом с этим видом искусства.

Эта всеобъемлющая логика селфи проясняется, когда вы вводите «#Instagrammable» в строку поиска платформы. Пенистый латте, туристические селфи, старые джипы, женщины в крохотных бикини и фраза «намасте суки», написанная неоновыми огнями. На первый взгляд кажется, что эти фотографии не имеют ничего общего, кроме хэштега, но, когда они взяты вместе, они представляют собой новое мировоззрение. В то время как британские путешественники живописной эпохи устремили свои недавно натренированные взоры на суровые пейзажи и разрушенные аббатства, а затем воссоздали их на своих собственных владениях, инстаграммеры вместо этого перестраивают свою жизнь — наиболее очевидную среду нашей неолиберальной эпохи.Короче говоря, проект инстаграммера заключается не в том, чтобы найти интересных вещей для фотографирования, а чтобы превратились в интересных вещей.

По своей сути, Instagram основан на тщательном балансе желаний: каждый товар (в том числе Instagrammer) должен быть желателен для потребителя, но ни один потребитель не может казаться обеспокоенным желанием этого товара. Подобно умеренному интересу в основе живописного — проявлению мирового знатока, сигнализирующему о классовой принадлежности — «жажда» и ее тщательное подавление — вот что движет Instagram.Жажда — это аффект, сочетающий в себе зависть, эротическое желание и визуальное внимание. Однако, если вы явно испытываете жажду, это означает, что ваш образ оптимистичного потребителя ускользнул, что считается плохим или неприятным. Человек слишком много рассказал о своих настоящих желаниях. Таким образом, влиятельные лица в Instagram похожи на модников, величайшим достижением которых был контроль над своими эмоциями и, что более важно, контроль над тем, как их лица и тела проявляют эти эмоции. «Это радость удивлять других», — пишет Шарль Бодлер в «Художнике современной жизни » (1863), но «никогда не удивляться самому.«Это не означает, что демонстрация эмоций запрещена в Instagram — они необходимы, — но влиятельные лица обычно передают эти чувства в общих, похожих на маски мимиках и жестах, или с помощью эмодзи. Возьмем, к примеру, Еву Чен, бывшего редактора Lucky , которая сейчас является директором Instagram по партнерским отношениям с модой. Выражения ее лица — один шаблонный ритус за другим, как маски греческого театра.

По словам влиятельных лиц Instagram, к которым я обратился, их первоочередная задача — избегать создания изображений, которые выглядят явно постановочными или клише.Алисса Коскарелли (@alyssainthecity), модный писатель и редактор из Нью-Йорка Refinery29 , объяснила:

На мой взгляд, «инстаграмм» должен быть эстетичным, но без особых усилий. . . . Ресторан De Maria в основном создавался для Instagram, но пока. . . не совсем очевидная ловушка жажды. Это просто со вкусом и фотогенично, но без навязчивости. Примером ловушки жажды может служить Музей мороженого. Для меня это отталкивает, потому что он слишком старается попасть в Instagram.

Такие соображения жажды влияют на все, от повседневной жизни инстаграммеров до их выбора декора. «Я предпочитаю останавливаться в модном, фотогеничном, хорошо оформленном бутик-отеле, чем в сети отелей», — написала Алисса. Выбирая предметы в своей квартире, она сказала: «Да. . . помня об эстетике каждого изделия, потому что я знаю, что не только буду фотографировать его для своих каналов, но также, вероятно, будет сфотографирован в блогах и публикациях ».

Instagrammable — продукт неолиберального поворота к личности.В основном это связано с тем, чтобы вывести на рынок ранее не продаваемые аспекты личности, превратив досуг и образ жизни в труд и товары.

Не все влиятельные лица в Instagram так оптимистично относятся к узкой самопрезентации, необходимой платформе. Сабина Сокол (@sabinasocol) — журналист из французского журнала и зарождающийся влиятельный человек в Instagram с примерно 100000 подписчиков. Ее рассказ типичен для влиятельных людей европейской моды и образа жизни: джинсы с напуском и парижская булыжник, откровенные купальники у бассейна на Ибице.Недавно она решила заниматься влиянием на полную ставку и наняла менеджера для работы с запросами на спонсорство. Сокол говорит, что ненавидит сфабрикованную спонтанность и считает селфи банальными. Тем не менее, чтобы быть разборчивыми, фотографии Сокол в Instagram должны соответствовать правилам игры: многие изображают Сокол, оглядывающуюся через плечо, изображая, как будто пойманный в момент внезапного узнавания: О, я не видел вас там.

Именно эта навязчивая идея выглядеть естественно привлекает рекламодателей, потому что, в отличие от рекламы в журнале или телевизионной рекламы, грань в Instagram между реальным и вымышленным гораздо более проницаема.Люди часами листают на своих телефонах, потому что изображения могут одновременно вызывать фантазию и обосновывать эту фантазию, предлагая документально подтвержденный опыт. Современная аудитория знает, что телевизионная реклама — фальшивка, но в ленте Instagram, смешанном с семейными снимками и крупными планами вечеринок по случаю дня рождения, спонсируемые посты о лазурных водах на берегах Греции выглядят достаточно реальными — достижимыми или, как минимум, чем-то особенным. должен надеяться на достижение .

Законодательство США, ЕС и Содружества по-разному требует, чтобы корпоративное спонсорство было объявлено формой рекламы, и спонсорство каналов Instagram ничем не отличается.Однако на практике многие влиятельные лица менее чем откровенны. В сообщении в блоге от 19 апреля 2017 года FTC отметила различные методы, которые используют влиятельные лица, чтобы на словах выражать несогласие с законом, скрывая при этом характер своих отношений со спонсорами: скрытие раскрытия информации под кнопкой «Подробнее», скрытие раскрытия информации в чаще других хэштегов или использование расплывчатых хэштегов, «которые многие потребители не поймут как раскрытие, например,« #sp »,« Спасибо [бренд] »или« #partner »». Именно здесь возникает напряженность вокруг аутентичности в неолиберальной экономике очевидно, приходят в голову: все в Instagram гонятся за подлинностью, но очевидное спонсорство показывает, что все предприятие — это тщательно отобранный коммерческий опыт.Если эта с трудом завоеванная иллюзия подлинности будет разрушена, влиятельные лица опасаются, что их затянет — и в конечном итоге потеряет — их аудитория.

Однако эти опасения могут оказаться недолговечными. Действительно, платформа и ее эстетика развиваются, а вместе с ними и ожидания аудитории. В своем эссе «Все на своих местах» Роб Хорнинг утверждает, что мало кто все еще верит в документальный статус изображения в социальных сетях. Вместо этого он считает, что селфи в Instagram берут на себя более семиотическую функцию.Хорнинг пишет:

Становится разумным рассматривать изображения, размещенные в Интернете, как продукт тщательно продуманной манипуляции, больше похожий на язык в своей податливости. Их следует читать не как «показывающие, что на самом деле произошло», а как то, что ими манипулировали, чтобы передать как можно яснее сообщения, которые они несут, со все большей ясностью — даже и особенно если это сообщение — «Я подлинный» или «Я действительно сделал». это. »Передача чувства подлинности может потребовать самых кропотливых манипуляций из всех.Помимо сути, становится различие между тем, что человек надеется сказать, и тем, что он «на самом деле» сделал.

Подобно тому, как живописное было вытеснено декоративными викторианскими стилями архитектуры и дизайна, которые отказались от натурализма в пользу безумной эклектики, пользователи Instagram начинают отказываться от естественности в пользу искусственности дополненной реальности. Орнамент просто перекочевал из внутренних пространств в цифровые. Такие изменения во вкусе соответствуют популярности функции «Истории» в Instagram с поддержкой дополненной реальности, которую компания недавно объявила, что она достигла 300 миллионов пользователей.Его фильтры, которые, например, позволяют носить мультяшные очки или кроличьи уши, не столько создают доказательства того, что можно разместить в Instagram, сколько передают сообщение или настроение, например: «Я чувствую себя игривым».

Когда успех изображения зависит не столько от иллюзии аутентичности, сколько от его семиотических и, возможно, миметических возможностей, живописность и инстаграмм должны будут пойти разными путями.

Однако это изменение вряд ли заставит рекламодателей отказаться от Instagram.Во всяком случае, версия приложения, в которой преобладает дополненная реальность, может оказаться даже более подходящей для коммодификации, чем наша текущая итерация. «Кураторский» вид, связанный с Instagram, ограничивает объем контента, создаваемого ведущими пользователями, но поскольку изображения в функции Stories являются одноразовыми и исчезают через двадцать четыре часа, пользователи теперь заполняют свои каналы еще большим количеством контента, повышая вовлеченность и пристально следить за телефонами.

Инфлюенсеры и экономика внимания, скорее всего, только возрастут в значении, но я также подозреваю, что конкретные визуальные образы и опасения, сформулированные современными инстаграммерами, скоро станут устаревшими.Когда успех изображения зависит не столько от иллюзии аутентичности, сколько от его семиотических и, возможно, миметических возможностей, живописность и инстаграмм должны будут пойти разными путями, так же как натуралистическая романтика и витиеватая викторианская эстетика расходились в девятнадцатом веке. век. Но до того дня, когда цифровое украшение стало обязательным, вы можете найти меня с iPhone в руке, прокручивающего и прогуливающегося по живописным холмам и лесным рощам Проспект-парка в поисках идеального фона для селфи #nofilter.

Рост среднего класса в эпоху Империи

Презентация книги Глобальная буржуазия: подъем средних классов в эпоху Империи (Princeton University Press, 2019).

В то время как девятнадцатый век был описан как золотой век европейской буржуазии, появление среднего класса и буржуазной культуры ни в коем случае не происходило исключительно в Европе. The Global Bourgeoisie исследует рост среднего класса во всем мире в эпоху империи. Этот знаковый сборник эссе, объединяющий выдающихся ученых, сравнивает формирование среднего класса в различных регионах, выделяет различия и сходства и оценивает степень, в которой рост буржуазии был связан с растущим обменом идеями и товарами. Авторы статьи указывают, что средний класс с самого начала, даже в Европе, был результатом международных связей и запутанностей.

Очерки сгруппированы в шесть тематических разделов: политическая история формирования среднего класса, влияние имперского правления на колониальный средний класс, роль капитализма, влияние религии, препятствия на пути среднего класса за пределами западного и колониального. мир, и, наконец, размышления о создании буржуазных культур и глобальной социальной истории. Помещая создание общества среднего класса в исторический контекст, эта книга показывает, как триумф или дестабилизация буржуазных ценностей может сформировать либеральный мировой порядок.

Панель :

Питер Берк — заслуженный профессор истории культуры Кембриджского университета. Он опубликовал 23 книги, в том числе Итальянское Возрождение (1972), Популярная культура в Европе раннего Нового времени (1978), Изготовление Людовика XIV (1992), Искусство разговора (1993), Социальная история знаний (2000), Свидетели (2000), Что такое история культуры? (2004) и Языки и сообщества в Европе раннего Нового времени (2004) и был переведен на 28 языков.

Кэтрин Холл — почетный профессор современной британской социальной и культурной истории в UCL. Ее книги включают Семейные удачи: мужчины и женщины английского среднего класса 1780-1850 (1987), Белые, мужчины и средний класс: исследования феминизма и истории (1992), Цивилизирующие предметы: метрополь и колония в Английское воображение, 1830-1867 гг. (2002), Маколей и сын: архитекторы имперской Британии (2012).

Майк Сэвидж — профессор социологии Мартина Уайта в Лондонской школе экономики.Среди его основных публикаций: Городская социология, капитализм и современность (1993), Класс переосмысления: культура, идентичность и образ жизни (1995), Идентичности и социальные изменения в Великобритании с 1940 года: Политика метода (2010), и Социальный класс в 21 веке (2015).

Response :

Юрген Остерхаммель — заслуженный профессор современной истории в Университете Констанца. Его книги на английском языке включают Преобразование мира: глобальная история девятнадцатого века (2014) и Разрушение Востока: встреча просветителей с Азией (2018).В 2018 году он получил премию Бальзана за всемирную историю.

Дэвид Мотадель — адъюнкт-профессор международной истории Лондонской школы экономики. Он является автором книг Ислам и европейские империи (2014) и Ислам и война нацистской Германии (2014). В 2018 году он получил премию Филипа Леверхульма.

Смотрите фотографии мероприятия.

Спонсируется исследовательскими кластерами Департамента по конфликтам и идентичности в Европе с 18-го века и новейшей всемирной истории.

Кафедра международной истории (@lsehistory) преподает и проводит исследования по международной истории Великобритании, Европы и мира с раннего Нового времени до наших дней.

Интересный случай мелкой буржуазии | автор: Innanja M.

T Все были достаточно дружелюбны. Затем пришел Карл Маркс и окончательно ударил мелкую буржуазию, прикончив p‘tit-boos , полностью и с научной точки зрения.Маркс использовал этот термин для обозначения самого низшего социально-экономического слоя буржуазии, который состоял из мелких капиталистов , таких как традиционные мелкие лавочники, но также и мастеров : бывших пролетариев, которые теперь управляли, в этой смелой В новую индустриальную эпоху рабочие и средства производства принадлежали их буржуазным работодателям. Презрение (социалистического) рабочего класса к этим людям было не столько связано с их социальным или экономическим положением, сколько было направлено против двусмысленности их политического положения.Термин приобрел политическое значение. p’tit-boo стал врагом.

Теперь мелкие буржуа не только высмеивались богатыми, но и пролетариат рьяно разжигал их.

Согласно Марксу, мелкая буржуазия была плавающим классом, который исчезнет с развитием проницательности и революцией: двусмысленность их политического и ненадежность их экономического положения в сочетании с подвижностью их социальное положение сделало их чрезвычайно уязвимыми — для p’tit-boo он может быстро и неожиданно расти и падать.Маркс допускает, что некоторые члены «мелкобуржуазного социализма» с большой точностью проанализировали экзистенциальные условия индустриалистической эпохи. Однако их решения были либо утопическими, либо реакционными; в конечном итоге мелкая буржуазия либо погрузится в пролетариат, либо исчезнет в потоках истории вместе с остальной буржуазией.

В конце концов, когда упрямые исторические факты развеяли все опьяняющие эффекты самообмана, эта форма социализма закончилась жалким приступом хандры.
Карл Маркс и Фридрих Энгельс, Манифест Коммунистической партии, 1848 г.

Этот призрак все еще преследует мелкую буржуазию вчерашнего дня и ее внуков двадцать первого века, бобо. Следует, однако, сказать, что Маркс — каким бы блестящим в остальном он ни был в своем анализе — унес слишком многих «мелкобуржуазных социалистов» под утопически-реакционный ковер. Оглядываясь назад, мы можем сказать, что любое решение , менее кровожадное, чем революция, было бы предпочтительнее — при условии, что оно является решением , и здесь Маркс снова был непревзойденным в своих предсказаниях хитрости капитализма …

Но я ‘ м отвлекся.

На самом деле, хотя в литературе и в других формах искусства было много изображений мелкой буржуазии, основанных на этом образе мелкой душности и ограниченности взглядов, реалии мелкой буржуазии на протяжении XIX и XX в. века были гораздо сложнее . Более того, и именно это Маркс в своем решительном осуждении своих заклятых врагов (то есть всех других социалистов) с удовольствием не уточнял: мелкая буржуазия не была продана в личных интересах и эксплуатации. рабочий класс — а кроме того, даже пролетарий такой же, как пролетарий.

Согласно этой статье около 29% людей, живущих в гордом Карл-Маркс-Хофе и других муниципальных жилых кварталах Вены, голосуют за FPÖ, крайне правых популистов Австрии; социалистическая партия теряет абсолютное большинство даже здесь, в тех бывших бастионах социал-демократии, где до 71% голосовало за красных. То, что осталось от рабочего класса в двадцать первом веке, демонстрирует одни из самых гнусных и отталкивающих проявлений расизма, фанатизма и исламофобии в стране. Книга Дидье Эрибона, Retour à Reims (2009), описывает ту же эволюцию в бывших коммунистических кварталах рабочего класса в его родном городе Реймсе.

Я скорее согласен с Аристотелем в том, что добродетельный человек будет делать добродетельные дела, независимо от того, к какому социальному классу он принадлежит. Романисты конечно, благослови их маленькие сердца, всегда понимали важность чьей-либо моральной позиции и этического выбора и поведения.

Еще в девятнадцатом веке Чарльз Диккенс в книге Our Mutual Friend (1865) очень четко изложил линии с тремя из своих самых запоминающихся персонажей: почти пролетарской, но амбициозной Беллой Уилфер и Ложно-буржуазный Ламмес .Как уже отмечалось ранее, мелкая буржуазия, безусловно, может пойти по любому пути.

Очаровательная Белла — «наемная молодая женщина» с «не более характерным, чем канарейка» — намеревается разбогатеть, как она объясняет своему снисходительному отцу:

«Вот и все, штат Пенсильвания. Это ужасная часть всего этого. Когда я был дома и знал только, что значит быть бедным, я ворчал, но не особо возражал. Когда я был дома, надеясь стать богатым, я смутно думал обо всех великих делах, которые я бы сделал.Но когда я разочаровался в своем великолепном состоянии и приходил видеть его изо дня в день в других руках и иметь перед глазами то, на что оно действительно способно, тогда я стал наемным маленьким негодяем, которым я являюсь. ‘
‘ Это твоя фантазия, моя дорогая. »
« Могу заверить тебя, что ничего подобного, папа! »- сказала Белла, кивая ему, подняв очень красивые брови так высоко, как только могли, и выглядела комично испуганной. ‘Это факт. Я всегда жадно строю интриги ».
Чарльз Диккенс, наш общий друг: Глава 8

Белла придет к пониманию относительной ценности денег, найдет настоящую любовь и Эвдемонию.Ужасно омерзительные мистер Альфред Ламмле и миссис Софрония Ламмле, напротив, женившиеся друг на друге из-за несуществующего богатства друг друга, стремятся к падению. Коварство и мошенничество, холодные и жадные, манипулятивные и полностью заслуживающие друг друга, их падение вписано в нечестивый договор, который они заключают, когда узнают правду:

‘Возможно! Мы достаточно хорошо притворялись друг перед другом. Разве мы, объединившись, не можем претендовать на мир? Согласовано. Во-вторых, мы в долгу перед Veneerings, и мы в долгу перед всеми остальными людьми, желая, чтобы они были приняты, так же как и мы сами.Согласны? »
« Да. Согласен ».
« Мы плавно переходим к третьему. Вы назвали меня авантюристкой, Софрония. Так что я. На простом нелестном английском, да и я. Как и ты, моя дорогая. Так много людей. Мы соглашаемся хранить нашу тайну и работать вместе над реализацией наших собственных схем ».
« Какие схемы? »
« Любая схема, которая принесет нам деньги. Под собственными схемами я подразумеваю наши общие интересы. Согласны? »
Она отвечает, после небольшого колебания:« Полагаю, да. Согласен. »(…)
Итак, счастливая пара, с этим обнадеживающим брачным контрактом, подписанным, скрепленным и доставленным, отправляется домой.
Наш общий друг, глава 10

Литература, как всегда, лучше адаптирована и более эффективна в демонстрации сложности, двусмысленности и дилеммы — более тонкий, точный и более проницательный в своем анализе, чем теория. В революции нет места для p’tit-boos в традиционной марксистской теории . Капиталист — это тот, кто контролирует средства производства и получает прибыль, эксплуатируя наемный труд и других лиц. Все идет нормально.Вы управляете маленьким кафе, нанимаете одного или двух официантов — вы извлекаете прибавочную стоимость из их труда, вы контрреволюционер. Роль прореволюционных людей из нереволюционных классов кажется несуществующей.

Но давайте никогда не забывать, что именно воинствующие члены буржуазии, включая мелкую буржуазию и обедневшую буржуазию, были одними из великих движущих сил движений девятнадцатого и двадцатого веков.

Они были реформаторами, социалистами, романистами, анархистами, феминистками, политическими писателями, суфражистками, аболиционистами, романистами, филантропами.Они принимали участие в социальных и политических битвах, они поддерживали рабочих, женщин, меньшинства, бедных и нуждающихся, и они помогали формировать политическую осведомленность и классовое сознание, обучая, финансируя, маршируя, сочиняя, пропагандируя и пение. Это были Gutmenschen и идеалисты, и некоторые из них были крупнее жизни. Мэри Уоллстонкрафт , например, писательница и феминистка, принадлежала к (обедневшему) низшему среднему классу. Амос Бронсон Олкотт и Эми Мэй Олкотт , пара с огромными мечтами о лучшем мире и, кстати, родители Луизы Мэй Олкотт, с самого начала принадлежали к высокому среднему классу (это длилось недолго).Сами два самых важных революционных коммуниста девятнадцатого века, яркий Карл Маркс , родившийся в Трире в семье среднего класса, и Дженни Маркс , принадлежавшая к прусской аристократии (это длилось недолго). Чарльз Диккенс , писатель и активист, яростный критик несправедливости викторианского общества, принадлежал к обедневшему среднему классу. Эммелин Панкхерст была боевой суфражисткой и владельцем малого бизнеса. Симона де Бовуар, экзистенциалистка и попутчик, происходила из бедного среднего класса. Жак Брель был бывшим бойскаутом из типичной буржуазной семьи, который стал поэтом, певцом и бичом буржуазии.

Почему тогда ненависть и насмешки? Это сложно. Некоторые из наиболее вдохновленных и влиятельных критиков, кажется, слишком сильно протестуют, слишком деловито дистанцируются от своего прошлого. Но презрение со всех сторон в первую очередь связано с присущей этому социальному классу двусмысленностью:

С одной стороны, у некоторых из p’tit-boos слишком много денег, или они слишком снобы, или искренне верят. что они лучше своих сотрудников, чувствуют себя комфортно с рабочим классом — став мелкими капиталистами, они теперь заинтересованы в сохранении статус-кво.Эта реакционная мелкая буржуазия — последняя девушка на планете, которая проявит солидарность с рабочим классом. Она знает или думает, что знает, с какой стороны намазан ее хлеб.

С другой стороны, подумайте о ненадежности мелкого буржуа, которому угрожает и высмеивает сама система, которой он служит. p’tit-boo , который пытается имитировать — в пределах своих ограниченных возможностей — стиль и уровень жизни грандиозной буржуазии, чаще всего пренебрегается его назойливыми «лучшими».Стремясь отразить политико-экономические идеалы богатой элиты и став сообщником и приспешником буржуазного капиталиста, мелкий буржуа довольно часто впитывает мораль (или, скорее, ее отсутствие) капитализма и обретает ничтожную маленькую душу. , продажная мораль, фанатизм, филистерство и мелочность, так часто приписываемая ему.

Богатые и бедные, марксисты, художники и интеллектуалы объединяются в своем презрении. Взбираясь или шатаясь, мелкая буржуазия обречена на презрение, презрение и насмешки.Если она покажет, что у нее есть душа и этические принципы, ради которых она готова пожертвовать частью своей зоны комфорта, смех станет просто дьявольским.

T он в начале двадцатого века был свидетелем мелкой буржуазии в ее пригородном замке. Миссис Харрисон в восхитительном эпистолярном криминальном романе Дороти Л. Сэйерс « Документы по делу » — это ваша идеальная подражатель роковая женщина из Пригорода. Все социальные маркеры (поскольку Сэйерс сама была неплохим снобом) лаконично описаны Джоном Мантингом, интеллектуалом в этом деле:

«Я не особо думал о миссис Х.- она своего рода деревенская вампирша, бывшая машинистка или что-то в этом роде, и, я бы сказал, полностью поглощена своими собственными влечениями, но, очевидно, она завладела своим мужем короткими волосами. Не красивый, но полный S.A. и всего такого. Я полагаю, он на голову выше нее и старше ее как минимум на двадцать лет; маленькая, тонкая, довольно сутулая, бородка с бородкой, золотые очки. и носит лоб над макушкой. У него какая-то приличная должность в фирме инженеров-строителей. Я так понимаю, что она его вторая жена, и что у него есть сын en premieres noces , также инженер, который строит мост в Центральной Африке и чувствует себя неплохо.Старый мальчик — неплохая старая птица, но настораживающая зануда на тему искусства с большой буквы. (…)
Дороти Л. Сэйерс, Документы в деле (1930): Письмо Nr. 5

Миссис Х. — неприятный товар и невероятно точное предсказание худшего, что должно было произойти.

история Европы | Резюме, войны, идеи и колониализм

История Европы , история европейских народов и культур с доисторических времен до наших дней. Европа — термин более двусмысленный, чем большинство географических выражений.Его этимология сомнительна, как и физическая протяженность обозначенной им области. Его западные границы кажутся четко очерченными береговой линией, но положение Британских островов остается неоднозначным. Посторонним они явно кажутся частью Европы. Однако для многих британцев и некоторых ирландцев «Европа» означает по существу континентальную Европу. На юге Европа заканчивается на северном берегу Средиземного моря. Однако для Римской империи это было mare nostrum («наше море»), внутреннее море, а не граница.Даже сейчас некоторые задаются вопросом, является ли Мальта или Кипр европейским островом. Наибольшая неопределенность находится на востоке, где естественные границы, как известно, неуловимы. Если Уральские горы обозначают восточную границу Европы, то где они лежат к югу от них? Можно ли, например, считать Астрахань европейской? Вопросы имеют не только географическое значение.

Британская викторина

Европейская история: факт или вымысел?

Евро был введен в 1999 году? Были ли норманны потомками викингов? В этой викторине по европейской истории отсортируйте факты от вымысла и евро от Нерона.

Эти вопросы приобрели новое значение, поскольку Европа стала больше, чем просто географическим выражением. После Второй мировой войны много слышали о «европейской идее». По сути, это означало идею европейского единства, сначала ограниченного Западной Европой, но к началу 1990-х годов, казалось бы, в конечном итоге способной охватить также Центральную и Восточную Европу.

Единство в Европе — древний идеал. В некотором смысле это было неявно прообразом Римской империи.В средние века его несовершенно воплотили сначала империя Карла Великого, а затем Священная Римская империя и Римско-католическая церковь. Позже ряд политических теоретиков предложили планы Европейского союза, и Наполеон Бонапарт и Адольф Гитлер пытались объединить Европу завоеванием.

Однако только после Второй мировой войны европейские государственные деятели начали искать пути мирного объединения Европы на основе равенства вместо господства одной или нескольких великих держав.У них было четыре мотива: предотвратить дальнейшие войны в Европе, в частности, примирить Францию и Германию и помочь сдержать агрессию со стороны других; отказаться от протекционизма и политики «разорения соседа», которые практиковались в период между войнами; соответствовать политическому и экономическому влиянию новых мировых сверхдержав, но на гражданской основе; и начать цивилизовать международные отношения путем введения общих правил и институтов, которые будут определять и продвигать общие интересы Европы, а не национальные интересы составляющих ее государств.

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишись сейчас

В основе этой политики лежит убежденность в том, что у европейцев больше общего, чем разделяет их, особенно в современном мире. По сравнению с другими континентами, Западная Европа мала и чрезвычайно разнообразна, разделена реками и горами и изрезана бухтами и ручьями. Он также густонаселен — мозаика из разных народов с множеством языков. В очень широком смысле и неадекватно его народы можно разделить на нордические, альпийские или кельтские и средиземноморские, а большую часть их языков можно классифицировать как романские или германские.В этом смысле европейцы в основном разделяют свое разнообразие; и, возможно, именно это сделало их такими энергичными и воинственными. Несмотря на то, что плодородные почвы и умеренный климат являются уникальными для них, они давно зарекомендовали себя воинственными. Последовательные волны вторжения, в основном с востока, сменялись столетиями соперничества и конфликтов как внутри Европы, так и за рубежом. Многие поля Европы были полями сражений, а многие европейские города, как говорят, были построены на костях.

Тем не менее, европейцы также были в авангарде интеллектуальных, социальных и экономических усилий.Как мореплаватели, исследователи и колонисты в течение долгого времени они доминировали над большей частью остального мира и оставляли на нем отпечаток своих ценностей, своих технологий, своей политики и даже своей одежды. Они также экспортировали и национализм, и оружие.

Затем, в 20 веке, Европа была близка к самоубийству. Первая мировая война унесла жизни более 8 миллионов европейцев, Вторая мировая война — более 18 миллионов в битвах, бомбардировках и систематическом нацистском геноциде — не говоря уже о 30 миллионах погибших в других местах.

Войны оставили не только погибших, но и стойкие раны, как психологические, так и физические. Но в то время как Первая мировая война обострила национализм и идеологический экстремизм в Европе, Вторая мировая война имела почти противоположный эффект. Обгоревший ребенок боится огня; и Европа сильно обгорела. Спустя пять лет после окончания войны министр иностранных дел Франции Роберт Шуман по инициативе Жана Моне предложил Германии первый практический шаг к европейскому единству, и канцлер Западной Германии Конрад Аденауэр согласился.Среди других участников этого первого шага были государственные деятели Альсиде Де Гаспери и Поль-Анри Спаак. Все, кроме Моне, были людьми из лингвистических и политических границ Европы — Шуман из Лотарингии, Аденауэр из Рейнской области, Де Гаспери из северной Италии, Спаак из двуязычной Бельгии. Таким образом, разнообразие Европы способствовало развитию ее стремления к объединению.

Эта статья посвящена истории европейского общества и культуры. Для обсуждения физической и человеческой географии континента, см. Европа.Что касается истории отдельных стран, см. конкретных статей по названию. Статьи, посвященные конкретным темам европейской истории, включают Византийскую империю; Степь; Первая Мировая Война; и Вторая мировая война. Что касается жизней выдающихся европейских деятелей, см. конкретных биографий по именам, например, Карла Великого, Эразма и Бисмарка. Связанные темы обсуждаются в таких статьях, как статьи о религии (например, кельтская религия, греческая религия, германская религия, христианство и иудаизм), литературе (например, кельтская религия; греческая религия; германская религия; христианство; иудаизм).g., английская литература, скандинавская литература и русская литература) и изобразительное искусство (например, живопись, история; и музыка, история).

Художник беспокойства »в Метрополитене — ARTnews.com

Буржуазия: теперь предмет для художника XIX века. Менее чем за столетие этот новообразованный класс превратился из комедийных болтливых Фигаро в повелителей, меняющих планету, шагающих по всему земному шару в поисках души, статуса и соответствующего представления о себе.Что, кроме двойной бухгалтерии, таилось в сердце буржуазии и как изобразить ее подобие?

Вот Феликс Валлотон, сын стремящегося из швейцарской буржуазной семьи, который приехал в Париж в 1882 году и поступил в Академию Жюлиана, свободную альтернативу Школе изящных искусств. Вскоре он присоединился к наби (на иврите «пророки»), группе, объединенной уважением к Гогену и Сезанну, в которую входили Боннар и Вюйар. Они проповедовали духовное обновление и, что более продуктивно, отказ от иллюзионистского пространства холста в пользу стилизации, ярких цветов и открытого использования орнамента.Боннар и Вюйар применили этот подход в помещении, превратив буржуазные интерьеры в галлюцинаторные сцены.

Статьи по Теме

Как показывают ретроспективы работы Валлоттона «Живописец беспокойства» в Метрополитен-музее, художник был прекрасным колористом наравне со своими более известными коллегами. И все же его авторский вклад в современное искусство избегал буйных цветных обоев Боннара и Вюйара — и даже цвета в целом.Большим достижением художника было возрождение ксилографии в Европе. Если бы не Валлотон, это сделал бы кто-то другой, ведь половина Парижа была занята гравюрами на дереве укиё-э с тех пор, как Япония была принудительно открыта для торговли в 1850-х годах. Но нам повезло, что это был Валлоттон, чьи четкие черно-белые отпечатки, сделанные с использованием матриц мягкой груши, дают исключительно критический взгляд на частную и общественную жизнь.

Немногие художники сделали темное сердце буржуазии более визуально интересным, и ни один из них не смог добиться такой идеальной экономии средств.Валлотон окинул взглядом частные апартаменты, где часы, казалось, застряли на отметке le cinq à sept , часах супружеской неверности. Его величайшее произведение — серия гравюр на дереве «Intimités» («Интимиты», 1897–98), опубликованная в журнале « La Revue blanche », ведущем маленьком журнале парижского декаданса. Выдающийся принт — L’Argent (Money, 1898), крайний левый край которого изображает парочку лучезарных канудистов, а правые две трети композиции представляют собой безупречное пространство густого пушистого нуара.

Выставка включает несколько подготовительных набросков Валлоттона в серых тонах, отмытых чернилами, рядом с оттисками, показывающих, как много он выиграл, потеряв градации тональной ценности в пользу плоского белого и черного, особенно черного, обширные соединенные участки которого предполагают так много затемненных деталей , большая часть из них, несомненно, незаконна. В рамках этих добровольно установленных ограничений Валлотон произвел удивительное разнообразие атмосферных эффектов, от тепла и света у камина до влажности теплицы в одной серии 1896 года о домашнем музицировании.

Феликс Валлотон: The Lie , 1897, гравюра на дереве, 7 1/8 на 8 7/8 дюймов, из портфолио «Intimacies»; в Метрополитен-музее. © Музей искусства и истории, Женева.

Столь же поразительны пейзажи Валлоттона и городские сцены — казнь, дорожно-транспортное происшествие, внезапный ливень, лица в затемненном театре — которые, как и снимки городской жизни рабочего класса Уиджи, полны жуткой странности и добросовестного репортажа. многолюдные люди, показывающие больше маски, чем лица.

Эти графические работы были чрезвычайно популярны не только в процветающих радикальных печатных СМИ Парижа, но и в англосфере от Лондона до Чикаго, где пара парней из Гарварда вела франкофильский журнал The Chap-Book , который публиковал стихи Малларме еще раньше, чем в Париже. аналоги. Ксилография Валлоттона воспроизведена в журнале New York Review of Books сегодня, что свидетельствует как о неизменной свежести его рисунков, так и о непреходящей привлекательности Парижа конца века как мифической родины для интеллектуалов.Графические работы Валлоттона предвосхитили инкриминирующий тенебризм таких кинематографистов, как Джон Альтон и Габриэль Фигероа, которые рассматривали мир и его поверхности, от бархатных диванов до твердого асфальта, как одно большое место преступления.

Это изображение внешне респектабельной буржуазии как тайно скандального вознаграждали все стороны, бросив кость социалистам и моралистам, одновременно щекоча самоуважение социального класса, давно озабоченного тем, чтобы быть слишком уравновешенным и слишком тупым. А буржуазия XIX века, как выяснилось, имела здоровый аппетит к самоанализу и самокритике.(Ибсен не голодал.)

Радикализм Валлоттона почти дожил до конца века. В 1899 году он женился на богатой вдове Габриель Родригес-Энрикес, и это было выгодно для бизнеса — ее семейные связи гарантировали ему постоянное представительство в галерее, — и это стало бесплатным источником домашнего отчуждения для его искусства. В том же году он нарисовал Le Dîner, effet de lamp (Ужин от Lamplight), кошмар за обеденным столом, в котором его новая падчерица смотрит на него из стигийской темноты, в то время как его пасынок зевает.Его Intérieur avec femme en rouge de dos (Интерьер с женщиной в красном, вид сзади, 1903), вид через три дверных проема в буржуазном доме, с женщиной в ночной рубашке, стоящей посреди сцены, передает пустоту и ощущение сверхъестественного в спокойной трезвой манере письма, настроение, которое Магритт позже переправил на более высокое доказательство.

Валлотон делал больше, чем сцены из буржуазного жанра. Он рисовал обнаженные тела, чья в целом холодная и вялая плоть была прообразом Neue Sachlichkeit Веймарской Германии.Более привлекательными являются его paysage composés , мерцающие прибрежные и речные пейзажи, синтезированные в студии из эскизов и снимков из любимого художника Kodak; эта техника была отступлением от пленэрной честности импрессионистов и, несмотря на смелый японский формализм его волн и восходов луны, возвратом к более традиционным пейзажным работам с их тяжелым грузом символов и знамений.

Феликс Валлотон: Обнаженная женщина, держащая рубашку обеими руками (Femme nue retenant sa chemis à deux mains) , 1904, холст, масло, 50 13/16 на 37 3/8 дюйма; в Метрополитен-музее.

Валлоттон стал достаточно взрослым, чтобы сердито смотреть на новую волну амбициозных авангардистов, хлынувшую в Париж. Пикассо создал свой великолепный портрет Гертруды Стайн, напоминающий неопримитивный терракотовый сосуд в 1906 году, а в следующем году швейцарский художник изобразил ее как прямого потомка культового буржуа Энгра М. Бертена с такой же массой и холодным достоинством. и беспокойные, колбасные цифры. Метрополитен в результате кураторского переворота повесил двух Гертруд бок о бок в непростой компании. Однако следует сказать, что модернистский портрет Пикассо не слишком тронут традиционалистским возражением Валлоттона.

После того, как европейские лидеры начали свою Великую войну, Валлотон, как и другие бывшие радикальные художники, от Джорджа Беллоуса до Эрнста Людвига Киршнера, заболел военной лихорадкой, нанявшись на свою приемную родину, чтобы сделать гравюры, изображающие Западный фронт, не поучая маленькие изображения, лишенные укуса. и эстетический заряд. Очень жаль, что презентация Метрополитена не включает в себя эти гравюры на дереве, которые были представлены в первой инкарнации шоу в Королевской академии в Лондоне.

Валлоттон умер в 1925 году, оставив после себя образцовую работу.В отличие от Боннара, у него никогда не было собственного тома из серии Thames & Hudson «Мир искусства», его живописный талант слишком разнообразен, его работы не сводятся к одному стилистическому бренду. (Валлотон также писал пьесы и романы. Его посмертно опубликованный, обреченный на гибель роман La Vie meurtrière [Убийственная жизнь] все еще печатается.) Легко представить, как кальвинистские старейшины родной Валлоттона, Лозанны, одобрительно смотрят на его морализаторские высказывания. , его конечная покладистость и резкая терпкость его изображений.

Эта статья опубликована под заголовком «Феликс Валлотон » в выпуске за февраль 2020 г., стр. 81–83 .

Луи-Франсуа Бертен | Лувр

Характер и социальный статус Луи-Франсуа Бертена, основавшего Journal des Débats и поддерживавшего Луи-Филиппа, выходят на первый план в этой картине. Энгр создал архетип торжествующей буржуазии 1830-х годов. Это самый реалистичный портрет, который он когда-либо писал; растрепанный няня выглядит так, как будто его только что прервали, пока он находился в середине консервации.Картина поражает еще и удивительно резкими деталями.

Барон прессы

Коренастый седой мужчина лет 60 сидит, пристально глядя на зрителя. Выражение его лица, небрежная поза и руки, лежащие на коленях, излучают едва сдерживаемую энергию; он выглядит готовым к действию. Этот портрет идеально отражает характер и социальный статус Луи-Франсуа Бертена (1766-1841), журналиста, бизнесмена и владельца журнала Journal des Débats .Он поддерживал идею конституционной монархии, которая привела его в тюрьму при Первой империи, и выступал против режима Карла X. Когда Энгр писал этот портрет во время июльской монархии, газета Бертина, которую читала либеральная буржуазия, поддержала правительство Луи-Филиппа, которому он помог взойти на престол.

«Буржуазный Будда»

Энгр написал этот портрет в 1832 году во время своего парижского периода, который длился с 1824 по 1834 год. Революционер 1806 года отныне считался преемником Давида, защитником традиций от Делакруа и романтиков.Это было тогда, когда художник создал свои живописные манифесты, такие как Апофеоз Гомера (Лувр), но только несколько портретов; он делал большинство из них в другие периоды своей жизни. В Салоне 1833 года Энгр выставил эту картину рядом с более старым портретом Мадам Дюваусе (1807, Шантильи, Музей Конде), чтобы показать, как эволюционировал его стиль. Поза натурщицы вызвала резкие замечания некоторых критиков, которые сочли ее смешной и вульгарной. Позже дочь Бертина написала: « Мой отец был похож на великого лорда; Энгр превратил его в жирную ферму р.«Эта работа, являющаяся самым известным мужским портретом, нарисованным Энгром, часто считается воплощением социального класса. Действительно, Эдуард Мане описал Бертена как« Будду самодовольной, обеспеченной, торжествующей буржуазии. . «

Фотографическая правдивость

Это, наверное, самая реалистичная картина Энгра. В отличие от других его портретов, таких как Caroline Rivière (Лувр), поза натурщика не основана на старых картинах или портретах Рафаэля.Художник запечатлел Бертина, когда однажды он наблюдал за ним во время разговора дома. Энгр добился кропотливой четкости деталей, недостатков лица и взлохмаченных волос; отражение окна на одном из подлокотников стула напоминает искусство Яна Ван Эйка. Эта работа не имеет абстрактных контуров La Grande Odalisque (Лувр), но податливая анатомия, которую художник любил изображать, очевидна, и его любовь к кривым можно увидеть в руке Бертина и спинке стула.Наконец, Энгр сжал пространство картины, как он это часто делал.

Библиография

Розенблюм Роберт, Энгр, Париж, Cercle d’art, 1968, стр. 134-137 Туссен Элен, Les Portraits d’Ingres, Париж, Éditions de la Réunion des Musées Nationalaux, 1985, стр.

Рубрики

Картинки буржуазия: D0 b1 d1 83 d1 80 d0 b6 d1 83 d0 b0 d0 b7 d0 b8 d1 8f — векторные изображения, D0 b1 d1 83 d1 80 d0 b6 d1 83 d0 b0 d0 b7 d0 b8 d1 8f картинки

цены, меню, адрес, фото, отзывы — Официальный сайт Restoclub

Буржуазные ценности возвращаются в Германию | Культура и стиль жизни в Германии и Европе | DW

Расстановка классовых сил: пролетариат, крестьянство, прослойка, мелкая и крупная буржуазия

БУРЖУАЗИЯ

историк комментирует мифы о хиппи – The City, 15.08.2019

Ездили на фургончике Volkswagen, играли на гитаре и ходили в походы

Не брились, ходили грязные и с длинными волосами (часто с цветочным венком на голове)

Курили травку, популяризировали употребление психоделиков и практически всегда были под кайфом

Занимались групповым сексом без обязательств

Были безработными маргиналами и скрывались от военкомата, чтобы не служить в армии

Пытались сделать мир чуточку лучше

Открыли миру Гоа и Ибицу

Любили легкие деньги

Возможна ли великая американская революция?

Кто «станет всем»

Сталин как «гробовщик» мировой революции

Уроки 1917-го

Верхи не могут, а низы не хотят

США: не революция, а саморазрушение

«Безродные и буржуазные»: как еврейские архитекторы строили советские города и теряли из-за этого работу

«Буржуазный ретроград» Лангбард

«Архитектурный космополит» Каракис

Архитектура без автора

Аффективная картина Chavismo (XI): Буржуазия

Очарование буржуазии для Instagram

Рост среднего класса в эпоху Империи

Интересный случай мелкой буржуазии | автор: Innanja M.

история Европы | Резюме, войны, идеи и колониализм

Художник беспокойства »в Метрополитене — ARTnews.com

Статьи по Теме

Луи-Франсуа Бертен | Лувр

Барон прессы

«Буржуазный Будда»

Фотографическая правдивость

Библиография

Добавить комментарий Отменить ответ